Этот рассказ об охотничьей храбрости и сноровке аборигена Америки демонстрирует яркий пример того, что истоки его мастерства заложены в глубоком прошлом его рода, корни которого уходят далеко вглубь, задолго до появления на свет самого этого охотника. Его отец также, как и он, был охотником. И его дед. И прадед. И прапрадед…

В юности Красная птица освоил науку преследования и умерщвления добычи, этим приемам он научился у своего отца, а тот, в свою очередь. – у деда. И так далее. Жизненно важная функция добывания пищи – ввиду необходимости обеспечения пропитания своей семьи в частности и всей деревни в целом – была связана с социальной ролью мужчины – как в конкретный момент времени, так и в своем влиянии на благо следующих поколений.

Когда люди жили небольшими общинами в деревнях, они часто ощущали свою связь с прошлым; эта связь возвышала их в собственных глазах, вселяла уважение к тем, кто ушел в историю, и вызывала уверенность в завтрашнем дне. Мужчина был не просто охотником, жизнь которого зависела от разных факторов. Находясь во власти судьбы, он являлся одним охотником из множества тех, кто постоянно сталкивались с аналогичными трудностями и переживали те же самые взлеты и падения. Падения, через которые должны были пройти и их потомки.

Эта преемственность придавала некий особый, сакральный смысл всем поступкам, которые они ежедневно совершали, и задавала основу тому, что происходило в их личной жизни.

Невероятная сила исходила от людей, живших в том мире. А знаете почему? Им не было знакомо чувство одиночества. Они никогда не чувствовали себя одинокими. И это осознание того, что они не одиноки, наделяло их властью. Они знали о себе главное: что они – часть одной семьи, одного рода, одной деревни, которая также являлась важным связующим звеном в длинной, единой и неразрывной крепкой цепи, расширяющейся как в прямой, так и в обратной временной последовательности. Вопросы «Что все это значит?» и «Волнует ли кого-нибудь еще моя жизнь?» тогда не возникали потому, что они не могли возникнуть в принципе. Каждый человек осознавал свою роль в обществе. Все зависели от всех и друг от друга, но особенно – от мудрости старших, долго поживших и много повидавших, что позволяло им решать практически все проблемы и наделяло их слова особым весом и значимостью.

Карл Юнг говорил: «Человек определенно не дожил бы до семидесяти или восьмидесяти лет, если бы это долгожительство ничего не значило для всего человеческого рода» и «Полдень человеческой жизни должен иметь значение сам по себе, а не быть просто грустным дополнением к утру» [1]. Когда карьера построена, семья, возможно, создана, и все долги перед обществом оплачены, должна оставаться еще какая-то цель – на вторую половину жизни.

В древних культурах старшее поколение людей считалось хранителями мира и спокойствия. Все мужчины с подросткового возраста, как правило, демонстрировали агрессивный характер поведения, но это было свойственно людям продуктивного возраста. Пожилым мужчинам агрессивность была чужда; они избегали провокаций и поддерживали мир. Они спокойно и мотивированно противостояли дерзким выходкам молодого поколения. Наше же поколение, увы, трагически утратило этот баланс сил.

В древних культурах пожилые люди были хранителями священной мудрости и сокровенных тайн. Традиционно, как только человек выходил из детородного и продуктивного с физической точки зрения возраста, он (или она) обращал свою энергию в духовное русло. Без памяти о былых поколениях и о заслугах старшего поколения человеческая раса никогда не смогла бы выжить. Например, пожилые люди, пережившие Великую засуху, знали, что нужно сделать, чтобы остаться в живых во время такого бедствия. Жизнь целой общины зависела от мастерства, мудрости и знания этих старцев.