Как отличница и умница, Нина доложила начальнику группы, что завтра у нее свидание с иностранцем. Немедленно по системе оповещения из уха в ухо перед сном собрали комсомольское собрание. Нина с удивлением узнала, что поводом к незапланированному собранию явилось ее недостойное поведение. На собрании она услышала о себе столько нелестных слов, что ей стало стыдно, как это она раньше в себе ничего подобного не замечала? Комсомольцам-то все ее пороки, оказывается, как на ладони видны! Патриоты Родины вынесли решение поставить Нине ее легкомыслие «на вид», и на свидание с человеком, принадлежащим чуждому капиталистическому миру, «не пущать»!

Потом, конечно, внутри группы происходили и более невероятные случаи, но уже никто никаких собраний по их поводу не созывал. Комитетчик, по всей вероятности, план по предупреждению «опасных контактов» с зарубежной молодежью выполнил, отчет написал и сам предался беззаботному отдыху. Так Нина со своей дурацкой честностью послужила неким «козлом отпущения» для всех последующих нарушений!

После заграницы она с грустью в сердце вернулась домой. Ее воспоминания окрасились смутным флером тоски по другой жизни. Дискотеки, битмузыка, пиво и бесконечная свобода! Свобода, которой пользовалась заграничная молодежь, удивляла и тревожила. Ни поляков, ни сербов, ни чехов, с которыми приходилось беседовать Нине, так жестко, как советскую молодежь, никто не контролировал. Через год Советский Союз ввел в Чехословакию свои войска и свободу братьев славян стали давить танками.

Настоящее перестало радовать.

Осенью Нине приснился удивительный сон, что она гуляет по набережным Ленинграда. Этот сон она восприняла как знак свыше. В Ленинграде проживала мамина тетя, родная сестра бабушки Ирины, которой к тому времени уже не было в живых. Нина списалась с ней, прося разрешения приехать на недельку в гости. С деньгами у Нины не было никаких проблем. На книжке лежало шестьсот рублей, и было решено, в зимние каникулы потратить их на знакомство с Великим городом.

Бабушка Ксения Львовна только что переехала с дочерью Риной (сокращенное от Арины) в новую трехкомнатную квартиру на проспекте Смирнова и против приезда провинциальной родственницы не возражала. Рина была старой девой с ученой степенью кандидата математических наук, и ей полагалась дополнительная площадь. Поскольку двухкомнатных квартир в новом доме уже не осталось, то ученая степень тетку выручила. Они купили трехкомнатную. Нина поняла, что стеснять родственников не придется. В середине шестидесятых годов в Москве и Ленинграде появилось первое кооперативное жилье. Народ сначала с опаской относился к строительству квартир за собственные деньги, и желающих вступать в кооперативы было не так уж много. Но Ксения Львовна верила советскому правительству, поэтому без сомнений отдала первый взнос за возможность избавиться от соседей по коммунальной квартире.

Из аэропорта «Пулково» Нина за три рубля добралась до нового дома бабушки. Таксист по просьбе девушки провез ее по Невскому проспекту и Дворцовой площади. – «Здесь каждый камень Ленина знает», – с восторгом думала она, – или помнит? Как правильно? Что-то подзабыла она классика. Ну, да, бог с ним! Из окошка такси она с восторгом глазела на мелькающие красивые здания и мосты, восхищалась каменными парапетами и удивлялась «Невы державному теченью». Осматривая строгие архитектурные линии домов Кировского проспекта на Петроградской, радовалась, что судьба подарила ей такую прекрасную возможность своими глазами увидеть «колыбель революции», «град Петра», «северную Пальмиру». Эти разные названия Ленинграда сами собой пришли в голову, и душа ее возвышенно затрепетала, навеки наполняя сердце нежданной, но верной и вечной любовью к Великому городу.