Пышная официантка принесла мороженое и портвейн. Мороженое в шатающейся алюминиевой креманке, а портвейн в граненом стакане с подстаканником. Некстати, Крупный вспомнил, как в институте, во время какой-то пьянки перед дискотекой, он, встав в позу Ильича на броневике, заявил, что он не быдло, и пить портвейн из горла не будет. Оставался вариант пить из маленькой пластиковой пробки, которой это вино и было запечатано. Игорь не помнит этот вечер совсем, говорят, его видели везде, как будто он не ходил, а летал на метле. С тех пор, он не пренебрегал любыми сосудами для питья, избегая, правда, маленьких, на один глоток, рюмок.

Федор ел мороженое так же, как он делал все – быстро и жадно. – Не спеши, сказал ему Игорь, быстро съешь, придется сидеть и меня ждать. – А ты мне еще купишь! – не раздумывая ответил малец. – А вагоны-то считать пойдем? – Напомнил ему Крупный, – Конечно! Я, правда, только до десяти считать умею – сказал Федор. – Ну, ничего, ответил Игорь, до десяти ты, дальше я. «Сколько ж нам болтаться?», думал Крупный, пробираясь через торчащие с верхних полок ноги. Мартына он знал давно, понимал, что в отношениях с дамами тот довольно быстр, тянуть не будет, но, почему-то Игорю хотелось, чтобы хотя бы раз, и именно Полина, отказала.

– Десять – сказал Федор, дальше ты. Они посчитали вагоны с первого до семнадцатого, потом Игорь убедил Федора, что нужно учиться считать и в обратном направлении. Потом понадобилось закрепить знания, и сдать экзамен на количество вагонов. На все ушел примерно час, и Крупный подумал, что он дал слишком много времени Мартыну.

Они с Федором зашли в купе, в котором ничего не напоминало о творившемся недавно, кроме, пожалуй, прядки волос, выбившейся у Полины из косы, и довольной сытой морды Мартына.

– Ты, главное, теперь в Пскове не выйди, – сказал Игорь приятелю, и неожиданно для себя поймал растерянный взгляд Мартына, казалось, тот мысленно спрашивал: – А можно?

– Мама, мама в поезде 17 вагонов, и Игорь научил меня считать до семнадцати! – заорал Федор, и Крупный, слегка расслабившийся в купе, вздрогнул. – Федя, ты вообще спишь когда-нибудь? – спросил он пацана. – Спит – ответила Полина – вот сейчас и ложится уже! Повысила она голос: – Наверх! Она явно умела обращаться со своим отпрыском, потому что через 5 минут Федор уже похрапывал на верхней полке. Крупный тоже полез наверх, он понял, что Федор – это его крест до самого Пскова.

Разбудил его голос латышского таможенника: – Что везете? Полина полезла под полку, стала доставать свой чемодан. Мартын же сказал: – А мы ничего не везем. – Даже зубную щетку? – удивился таможенник – а куда же вы едете? – В Псков – вмешался в разговор Крупный – в гости, вот к этому пацану – он ткнул в Федора пальцем – у него дома есть зубные щетки, от папы остались. Он поймал негодующий взгляд Полины и ледяной Мартына.

– Странная вы компания – сказал таможенник – Счастливого пути!

Часа через три, поезд подошел к Пскову. Федор и Полина начали собирать вещи, Мартын им в этом помогал, и вел себя так, что у Крупного не было уверенности, что тот и впрямь не сойдет на следующей остановке. – Пиши мне – неуверенным голосом сказала Полина Мартыну. – Меня Мишей зовут – ответил Мартын – Михаил Мартынов. – Как Михаил? – заорал Федор – так ты не обезьяна, а медведь…?

Первые десять минут после отправления поезда друзья молчали. Игорь не хотел ни о чем спрашивать, Мартын не хотел ни о чем рассказывать, что было довольно необычно. Чаще они в лицах рассказывали свои приключения, иногда привирая, но иногда и скрывая что-то. Видимо, в этом случае Мартын не хотел рассказывать ничего, либо никак не мог собраться с духом, чтобы сказать все, что думал.