– А маму зовут Поля! – Снова обратил на себя внимание Федя, – Нас папка бросил! Бросил из-за официантки! – Федор, – постарался я угомонить пацана, потому что, судя по быстрому взгляду Полины на сына, она была готова его придушить. – Мы же договорились, что это только ваше с мамой дело. Мартын! Ты так и будешь стоять столбом? Тот отлепил взгляд от Полины и сказал: – Ну, вот и познакомились.

Мартын сегодня был в ударе. Он рассказывал анекдоты, которых и он, и Игорь, знали предостаточно, причем выбирал такие, чтобы их мог слушать и Федор, половины смысла не понимая, но хихикая за компанию со взрослыми. Полина тоже перестала изображать статую и стала похожа не на учительницу начальных классов, а на нормальную девчонку из соседнего подъезда.

Время шло к вечеру, Федор ел уже раза три, а взрослые разговаривали на разные, как оказалось, интересные всем темы. Мартын полез в свой рюкзак и достал бутылку вина.

– А не тяпнуть ли нам по рюмашке? Спросил он цитатой из «Покровских ворот». – Заметьте, не я это предложила, ответила Полина и, улыбнувшись, заискрила глазами. Глаза у нее были необычные: зеленые с золотыми прожилками, эти золотые полоски иногда вспыхивали, иногда гасли, много позже, Игорь, впервые встретив камень змеевик, вспомнил эти глаза.

– Нам работать завтра – сказал Игорь. – Мы по чуть-чуть – ответил ему Мартын, не глядя в его сторону, и Игорь понял, что никакие аргументы не сработают. Они разлили по стаканам какое- то красное пойло, которое Мартин назвал настоящим вином. Да и правда, если с градусами, значит – настоящее. Закуска у них была немудреная, вареные яйца и куриная нога у Полины, бутерброды у приятелей, этим можно было закусить три литра водки, не то что несчастные две бутылки вина. Свет они давно выключили, включив ночное освещение, в тайне надеясь, что Федор перестанет ходить у них по головам, и ляжет спать. Но, судя по всему, пацан был такой же неугомонный, как и его отец, которому мало было замечательной Полины, ему понадобилась еще и неизвестная официантка.

Мартын, давно уже не стесняясь никого, обнимал Полину за плечи, и Игорь решил помочь другу. – Федя, – обратился он к пацаненку, а ты знаешь сколько у поезда вагонов. – Нет! Радостно заорал Федор. – Может пойдем посчитаем? – Пошли! – Снова закричал Федя. Они встали с полки и пошли считать вагоны.

Они пошли через свой вагон, сначала в соседний, плацкартный, который кардинально отличался от их купейного. С верхних полок свешивались ноги, часто в носках, иногда в дырявых. Пахло там так, как обычно пахнет в таких вагонах – смесью запахов кучи людей, которые по прихоти РЖД оказались в одном месте.

– Фу-у, – сказал Федор, пойдем отсюда скорее. – Ну, дружок, так не пойдет, мы должны все вагоны пройти, чтобы их посчитать – ответил ему Крупный – это вагон номер раз.

Следующим вагоном был вагон-ресторан. Крупный решил, что там можно просидеть продолжительное время, и это будет веселее, чем ходить по вагонам, тем более что вагонов в поезде вряд ли больше двадцати, и времени на это уйдет минут десять. А Мартыну, явно нужно поболее.

– Хочешь мороженого? – Спросил он Федора. Тот ожидаемо кивнул с большим энтузиазмом, однако уточнил: – Мне, вообще-то, мама не разрешает. – Мы ей не скажем, – пообещал Крупный, а сам подумал: «Маме твоей сейчас точно не до мороженого». Они сели за крайний свободный столик, в ресторане было много людей, было накурено, впрочем, как в любом ресторане в то время. Минут через пять к ним подплыла официантка, в переднике и каком-то странного вида белом кокошнике.

– Что будете заказывать? – Мороженое есть? – Спросил Крупный – Двойную порцию с сиропом. А мне – он чуть замялся – Портвейна стакан и бутерброд с плавленым сыром. Портвейн он не пил давно, в институте это был единственный алкоголь, который они с сокурсниками употребляли по делу и без дела. Хватало денег – брали портвейн «777» или «Кавказ», не хватало – молдавский «Буджак» или литовский «Aboldies», который они называли «Оболтус», яблочный портвейн жуткого вкуса, но очень дешевый. Пять лет употребления крепленого вина выработало у Игоря стойкое отвращения к подобному пойлу, но в вагоне-ресторане выбора не было, водку он не хотел, а на коньяк было жаль тратить деньги.