Диана хотела побежать за матерью, но Рудан схватил ее за руку и сказал – ей стоит побыть одной сейчас. Молодая девушка не могла понять, что произошло и начала расспрашивать своих братьев и дядю, но они молчали и кивали головой. Было понятно, что от них не добиться информации, она просто решила дождаться нужного момента, чтобы переговорить с матерью.

Диана стояла в растерянности, глядя на дом, где скрылась мать. Рудан и Болан переглянулись, но ничего не объяснили. Дядя Рюрик, тяжело вздохнув, начал расспрашивать о хозяйстве, словно пытаясь отвлечь внимание. Диана едва слышала его вопросы, ее мысли были заняты только матерью.

Через некоторое время Элизабет вышла из дома, ее лицо было бледным, но она старалась улыбаться. Она подошла к гостям и предложила всем пройти к столу. Завтрак прошел в тишине, лишь изредка прерываемой неловкими шутками Рюрика.

После еды Элизабет отвела Диану в сторону. "Дочка, нам нужно поговорить,"– сказала она, голос ее дрожал. Диана почувствовала, как сердце замерло. "Что случилось, мама?"– спросила она, но Элизабет лишь покачала головой. "Позже, сейчас не время."

Диана хотела настаивать, но в глазах матери увидела такую боль, что слова застряли в горле. Элизабет обняла ее, словно боясь отпустить, и Диана почувствовала, как дрожь передается от матери к ней. "Все будет хорошо,"– прошептала Элизабет, но в ее голосе не было уверенности.

Рудан и Болан, казалось, чувствовали напряжение. Они тихо переговаривались между собой, бросая на Диану и Элизабет настороженные взгляды. Дядя Рюрик, напротив, старался сохранять видимость спокойствия, но его шутки звучали все более натянуто.

Когда гости разошлись, Элизабет отвела Диану в сад. Там, под сенью старого дуба, она наконец заговорила. "Твой отец… он не вернется,"– произнесла она, и Диана почувствовала, как земля уходит из-под ног. "Что ты имеешь в виду?"– прошептала она, но Элизабет лишь сжала ее руку. "Он ушел, Диана. Навсегда."

Слова матери повисли в воздухе, тяжелые и неумолимые. Диана хотела кричать, плакать, но внутри была лишь пустота. Она смотрела на мать, пытаясь понять, как жить дальше, но ответа не было.

Диана стояла, словно прикованная к месту, чувствуя, как холод проникает в самое сердце. Старый дуб шелестел листьями, будто пытался утешить, но его шепот был слишком тихим, чтобы заглушить боль. Элизабет смотрела на дочь, и в ее глазах читалась вина, словно она сама была виновата в том, что не смогла уберечь их семью от этой потери.

«Как это произошло?» – наконец вырвалось у Дианы, но голос ее звучал чужим, словно принадлежал кому-то другому. Элизабет опустила глаза, сжав губы. «Он был на задании. Что-то пошло не так…» – она замолчала, будто боялась сказать больше.

Диана почувствовала, как гнев начинает пробиваться сквозь пустоту. Она хотела спросить, почему мать молчала так долго, почему не сказала сразу, но слова снова застряли в горле. Вместо этого она обняла Элизабет, чувствуя, как их слезы смешиваются.

Ночь опустилась на сад, окутав его темнотой. Диана понимала, что жизнь уже никогда не будет прежней, но в глубине души теплилась надежда, что однажды боль утихнет.

Диана отпустила мать и медленно отошла к старому дубу. Ее пальцы дрожали, когда она коснулась шершавой коры, словно пытаясь найти в ней опору. Ветер поднялся, и листья зашелестели громче, будто старый дуб наконец нашел слова, чтобы сказать. Но Диана не слушала. Ее мысли были далеко, в прошлом, где еще был он – сильный, смелый, всегда готовый защитить.

Элизабет стояла в стороне, наблюдая за дочерью. Она хотела подойти, обнять ее снова, но что-то удерживало. Вина, страх, отчаяние – все смешалось в один тяжелый ком, который давил на грудь. «Прости меня,» – прошептала она так тихо, что слова растворились в ночи.