Откровенно говоря, нам и не нужны были эти церемонии и пафос. Мы просто влюбились как сумасшедшие, и единственное, чего мы хотели – так это прожить всю жизнь вместе, до самого последнего дня… У нас даже не было возможности купить кольца, мы приобрели их спустя год.

Вечер.

Мы сидим в уютном маленьком кафе на берегу. Внутри прохладно, в помещении темно-зеленые стены и деревянные столики, от этого цветового сочетания – ощущение единства с чем-то первобытным, манящим. Несмотря на интимную обстановку, ароматы кофе и мускуса, восточных благовоний, на шаманские ритмы, разносящиеся из колонок, людей здесь невероятно много.

Посетители медленно едят, неспешно пережевывая свой ужин, тянут через трубочку пряный воздух.

Где-то у горла разливается жар – приятное тепло, которое переходит на плечи, сползает вниз, к самому животу и переходит на бедра. Мы пьяны друг другом, нам хочется трогать друг друга: касаться рук, нежно теряться носом о щеку.

Нам все равно, кто как на нас посмотрит. Это ощущение, наверное, сильнее любых наркотиков. Дикий гормональный коктейль: сератонин, дофамин, окситоцин…

Валера шепчет мне на ушко:

– Ты выйдешь за меня?

Он нежно провел по шее, а я улыбнулась и ответила: «Да».

Всё ничего… Просто пора посмотреть правде в глаза. Мы – два чужих человека, каждый из которых увлечен только своей работой, а вместе нас держат лишь воспоминания. Это можно пережить, но «развидеть обратно» уже нет.

Я вышла из магазина и выбросила в мусорную корзину два билета. Дарить их кому-то? Оправдываться? Объяснять, почему мы не идем? Да ради бога… Унижения, расспросы, чувство стыда и неловкости, изворотливая едкая ложь, не хочу этого.

Сегодня утром моя любимая бабушка-вахтерша встретила меня в хмуром настроении. Её брови были сдвинуты на переносице, серый жакет украшал её строгое чёрное платье. Почему-то вместо «Доброе утро, солнышко» и «Приятного дня» она заявила:

– Я смотрю, вот у вас там психологический центр… – насупилась и пробормотала она, – что вы там с ними делаете? У вас там что, паломничество? Идут и идут туда…

Бабуля просунула голову немного вперед, так, чтобы через толстые стекла очков могла посмотреть мне в глаза, и шепотом добавила:

– Вот я, например, сама могу так себя растерзать! – сказала она, сжав кулак, – а могу так собрать! Что и никто мне не нужен!

Она забралась обратно в свою стеклянную комнатушку и продолжила бубнить что-то под нос.

Пожелав удачного дня, я отправилась пешком наверх. Пока я поднималась по лестнице, думала о том, каково живется её семье? Если она может так «растерзать» себя, наверняка периодически «терзает» детей, мужа и внуков? Облик милой бабушки-вахтерши раскрылся для меня с неожиданной стороны – бабушка-тиран.

Десять ступенек. Один лестничный пролет. А как произошла метаморфоза у нас? Почему мы стали такими… Чужими?

В коридоре возле моего кабинета стояло три человека: двое взрослых и один ребенок.

– Здравствуйте! Вы сегодня полным составом? – удивилась я.

Не люблю. Ох, как не люблю, когда так делают. Не люблю, когда так подло поступают мои клиенты. Терапевтический контракт – это такая вещь, которая описывает правила посещения психолога. Время, дни, оплату, длительность… И, конечно же, оговаривается состав участников. Нарушение контракта тоже о чем-то говорит. Сейчас узнаем…

– Сегодня я проснулась и поняла, что в этом доме никто меня не слышит! —рассерженно и с надрывом сообщает клиентка.

Её зовут Оксана, она ходит ко мне уже три месяца. Светлые кучерявые волосы, растрёпанные на лбу, – остатки бывшей челки. Муж, Денис, одет с иголочки, на нем идеально выглаженная оливковая рубашка, на запястье часы дорогой марки. Сын, Миша, забился в угол, скрестил локти и на всякий случай надвинул шапку на самый лоб. Хорошее начало.