Майя устало вытерла лицо испачканными кровью руками и прислонилась спиной к стене. То ли от холода, то ли от напряжения её трясло так сильно, что стучали зубы.

– Спа… спасибо вам. Простите меня за.. за… – Майя, отводя виноватый взгляд от погибшей собаки, обхватила себя за плечи и начала раскачиваться. Произошедшее сводило с ума и заставляло содрогаться от ужаса. – …за всё.

– Он в лучшем мир-р-ре, мадемуазель. В мир-р-ре, где нет холода и голода, но есть дом и лучший др-р-руг – человек-в-смешной-шляпе, как называл его Р-ронни. Др-р-руг Р-р-ронни давно ушёл из этой жизни. Тепер-р-рь они вместе.

Майя оглянулась на неподвижно лежащего человека, только сейчас замечая, что его лицо скрыто за сплошной чёрной маской без единой прорези. Даже не пытаясь подняться, девушка подползла вплотную и сорвала ткань. От увиденного её замутило, и Майя, сглотнув тугой комок в горле, прохрипела:

– Боже… Что…что с его лицом?

– Видимо, пер-р-рестар-рались, мадемуазель. – Пёс виновато завилял хвостом и подошёл ближе.

– Да нет же, у него… нет глаз! – Майя зажала себе рот, рассматривая бледное лицо с глазницами, безобразно сшитыми толстыми, уже вросшими в кожу, нитками.

Услышав это, псы замерли и заскулили. Даже вожак сделал шаг назад, с ненавистью зарычав:

– Кор-рдтерр-р-р! Это был проклятый кор-рдтерр-р-р! И он получил по заслугам.

– По заслугам!

– По заслугам!

Собачий лай слился воедино, постепенно превращаясь в вой.

Вожак снова залаял, призывая к тишине, и обратился к девушке:

– Мадемуазель, вы не сталкивались… Не все добр-ры к живым существам. Есть и др-ругие. Люди, котор-р-рые испытывают ненависть к пр-рир-роде. Они называют себя «кор-рдтерр-рами» и пр-редпочитают жить в своих гр-рязных нор-рах под толщей почвы, – пояснил пёс. – Лишают себя зр-рения, чтобы не видеть окр-ружающий мир-р-р. Говор-рят, что кор-рдтерр-ы пр-рекр-расно ор-р-риентир-руются на звук и запах.

– Как черви, – тявнул один из псов, и вожак согласно кивнул:

– Чер-рви. Но кор-рдтерр-ры никогда не нападают на людей. Их цель – истребление пр-р-рироды, но человеческую жизнь они ценят. Люди – бесценный р-р-ресур-рс. Пр-росто р-р-ради забавы он бы не напал на вас. Ему пр-р-риказали.

Майя растерянно посмотрела на пса, пытаясь осознать информацию:

– Но зачем? Что ему нужно?

– Вер-роятно, потому что вы способны понимать наш язык. Говор-р-рить на нём. Этого не хватает кор-рдтерр-рам, чтобы окончательно взять власть в свои р-руки и истр-р-ребить всё, созданное пр-рир-родой. Уничтожить саму Матер-рь! Будьте остор-рожны и никому не довер-ряйте. – Вожак осуждающе мотнул головой. – Вас кто-то пр-редал, р-рассказав о способности. И за вами началась охота.

Не веря в реальность случившегося, Майя с трудом надела перчатки на руки, запоздало подмечая, что казавшиеся обожжёнными, на самом деле руки были чистыми, без единой раны, хоть и покрытые тёмными разводами, – и подняла с асфальта нож-шпагу, которым убитый кордтерр отбивался от стай. Лезвие блестело от собачьей крови.

Вожак посмотрел на оружие с опаской.

– Стр-рашная вещь. Мадемуазель, избавьтесь от неё, пока не поздно.

Разумных мыслей в голове не осталось, и Майя действовала, скорее, по наитию: достала из сумки сменные носки, чуть влажные после пятнадцатичасового рабочего дня, завернула в них нож и спрятала свёрток в сумку.

– Здесь… здесь оставлять его нельзя. Выкину… Выкину по дороге. Но что делать с телом? – В этот момент до неё только начало доходить понимание, и Майя прижала ладони к разгорячённым щекам. – Мы… убили человека. И ничего не сможем объяснить! Никто из нас, чёрт побери!