– Так-то я проехал бы мимо, мало ли в наше время крестов вдоль дорог. Удивило, что могила свежая и крест на ней тоже как будто только что поставленный, береста совсем свежая. Подъехал, поинтересовался, кто такой захоронен. Фамилия на кресте написана, наша, революционная, – Красин. Бумагу на того мужика товарищ Ромашов отдал мне и наказал, чтобы я передал её вам, товарищ Магалтадзе. Сказал, что вы человек государственный, знаете, что с ней сделать, передать кому или ещё что…

Эта бумага сейчас была в кармане гимнастёрки Реваза и грела его душу. Он пока не знал, как с ней поступить, – уничтожить или сохранить.

– В жизни всякое бывает, самому может пригодиться, но и опасно, – говорил себе. – Хотя… ничего опасного в этом не вижу. Бумага есть, а человека нет. Сохраню, – твёрдо проговорил и бодрой походкой продолжил путь к дому, в стенах которого после выписки из больницы его ждала жена.

***

За праздничным ужином Лариса спросила Реваза:

– Отчего радостный? Глаза аж горят, того и гляди дом спалишь!

– Слаб! Не могу скрыть радость! Теперь надо оправдываться. Искать, искать! Искать причину моей радости! – лихорадочно перебирая события дня, мысленно приказал себе Реваз и, найдя её, облегчённо вздохнул и проговорил, улыбнувшись. – Рад, что здорова ты и выписалась.

– Я тоже рада, что дома. Больница, сам знаешь, угнетает.

– А ещё статью вспомнил в газете «Красное Знамя». Забавная статейка. Полностью прочитать не успел, но мельком всё же просмотрел, уж больно интересная она. Домой прихватил газету. Сейчас ещё по бокалу шампанского выпьем за твоё полное выздоровление, вместе прочитаем и обсудим. Забавный случай в ней описан, – о перерождении мужчин в женщин и женщин в мужчин.

После праздничного ужина Реваз вынул из своего армейского планшета газету «Красное Знамя», расправил её на столе и стал читать:

«В послевоенное время в обществе намечается некоторый психофизиологический сдвиг женщин в сторону мужчины и наоборот. Очень мне грустно, читатель, так грустно, что и сказать не могу, но все же попробую.

На днях узнаю, наука стала замечать, что в мужской психофизиологии обозначился опасный уклон в сторону женщины, – оженствление, значит, мужчины, а женщина полным ходом омужичиваться стала – на тепленькое мужское местечко спешитъ.

С этого всё и началось. С омужчинением женщины ничего не имею, пусть себе побалуется.

Но вот, что с нами-то – бывшими мужчинами будет?

И задумался я даже очень над этим опасным вопросом

Прежде всего, стал исследовать самого себя, – не замечается ли какого изменения в организме и прочем? Не атрофировалось ли что или, прости Господи, новообразований каких не обнаружилось ли?!

Но нет, ничего. Все старое, кажись, на месте и прибавлений каких ни там, ни там нет!

Принялся после наружного осмотра за исследование психологии и прочей там физиологии, – нет ли каких женских симптомов? Не тянет ли к пудрам, карандашам, флаконам?

Опять будто бы все в порядке. К флаконам, правда, склонность имеется, но исключительно к таким, на которых ярлыки – коньяк, водка, виска.

Ну, думаю, это не опасно; этот симптом мужской. Два часа перед зеркалом ходил – упражнялся, аж шея заболела, смотрел, нет ли бедровиляния какого? – Тоже ничего. Виляние некоторое, впрочем, наблюдается, но женственности в этом симптоме даже на самый нетребовательный вкус очень мало.

Значит, и с этой стороны все благополучно.

А успокоиться всё не могу.

Раньше с большим удовольствием в кафе, на танцульки там разные ходил… Теперь ни ногой. Потому боюсь, очень боюсь…

А вдруг, сижу это я за каким-нибудь мужским симптомом, то бишь флаконом, а какой-нибудь омужествленный женщина подходитъ ко мне да этаким баритоном