Крики, а следом и новые выстрелы в воздух вновь встряхнули чёрное покрывало Мораны – богини ночи.

– Лежать! – приказал Реваз задержанному бандиту. – И не двигаться, пристрелю как собаку! И вы, – уже спасённому мужчине, – рядом с ним. – Потерпи, Лариса, потерпи. Не поднимайся. Сейчас отвезу тебя в больницу, всё будет хорошо! – Наклонившись над Ларисой, спокойно проговорил Реваз. – Ненароком свои могут прихлопнуть. С них станет. Я сам их встречу.

Кратко и поспешно объяснившись со старшим милиционером, передав ему мужчину, спасённого от бандитского нападения, а так же задержанного бандита и труппы его подельников, Реваз уложил в подъехавшую милицейскую машину жену и отправился с ней в больницу.

Ночь снова укрылась молчаливой прохладой. Выстрелы, крики ли, но чёрные тучи покинули небосвод. Над городом раскрылось звёздное полотно. В небе засияла яркая, полная луна. Разливая своё расплавленное серебро на Барнаул, она выбила из металлических шпилей домов и булыжных мостовых невзрачные серые искры. Взмыв ввысь, тусклые блики города слились с оловянными лучами звёзд, перевоплотились в крупные бриллианты, которые осияли русскую землю – как печатью вечной жизни России.

Реваз шёл домой в приподнятом настроении. Две добрые вести поднимали его настроение.

Первая: Лариса, неделю пролежавшая в больнице с огнестрельным ранением, оказавшимся неопасным – пуля слегка и навылет задела бедро, сегодня была выписана из медицинского учреждения и отправлена домой на полное излечение. Об этом Реваз узнал, позвонив в больницу.

– Отвезли Ларису Григорьевну домой на исполкомовской машине, – ответил главврач. – Специально для этой цели выделил её сам председатель Алтгубисполкома Грансберг Христофор Давидович.

И вот сейчас, возвращаясь домой со службы, Реваз нёс в руках большой букет цветов и солдатский вещмешок, в котором лежали подаренные сослуживцами сахар, чай, конфеты, колбаса, хлеб, консервы и другие продукты, а также бутылка настоящего французского шампанского.

– Продукты понятно, но откуда шампанское? – спросил сослуживцев Реваз.

– Приходил тут один, – проговорил помкомвзвода. – Передал шампанское и ушёл, сказав, что товарищу Магалтадзе.

– Кто такой, спросил хоть?

– Назвался хозяином магазина, что на Льва Толстого.

– И что?..

– Сказал, в благодарность, что жизнь спас от бандитов.

– Вон это что… В благодарность… Это, значит, непмана спас. Хотя… какая разница, кто он, человек и это главное, – проговорил Реваз. – Значит, и ему спасибо!

Второе, что поднимало настроение Ревазу, была беседа с бойцом его взвода Бородиным.

Бородин возвратился в Барнаул и принес Ревазу радостную весть. По сути своей весть тяжёлая, трагическая, но для Магалтадзе лучшая из всех за последний год.

И вот сейчас, он шёл домой и мысленно возвращался к разговору с бойцом своего взвода Бородиным.

Бородин сказал, что навестил товарища Ромашова, тот его хорошо встретил, угостил, как положено – с водочкой, поинтересовался, как живёт товарищ Магалтадзе.

– Я сказал, что вы, товарищ Магалтадзе, служите как все очень даже хорошо, – мысленно повторил слова своего подчинённого Реваз.

Магалтадзе вспоминал. Ромашов поведал Бородину о своей поездке в Барнаул. Говорил, что в начале июня по делам села был в Барнауле, но заехать к боевому товарищу не смог по причине полного отсутствия свободного времени. Сказал, что на обратном пути, – в пятидесяти верстах от своего села, попал в засаду. В результате бандитского выстрела из берёзового колка был убит мужчина, которого попутно подвозил из Барнаула через Бийск в Камышенку. Вместе с ним была толи его жена, толи сестра, Бородин об этом его не спрашивал. Она умерла от горя, постигшего её, уже в селе Старая Барда. Там и похоронили. А мужчину той женщины Ромашов с товарищами захоронил при дороге. На месте захоронения установил крест. Тот крест, сказал Бородин, он сам видел, когда ехал из Бийска в село Старая Барда.