– Это мы – ты и я смеялись, мама-то уж потом, а папа смотрел на нас, как на дурочек, смотрел-смотрел, а потом чертыхнулся и повалился к нам на диван. Мы сильно тогда  перепугались за папу, а когда и он засмеялся, нам совсем весело стало. Вспоминали наперебой котёнка, выписывающего кренделя по комнате. А сейчас у нас хорошо. Папенька дома, маменьке спокойнее, а нам так вообще радость. Мы каждый вечер играем на рояле, поём весёлые песни, смеёмся, – расширила воспоминания сестры Галина.

– Ага! И сейчас у нас на подставке стоит большой медный конь. Вот если он свалится… будет не до смеху, – улыбнулась Анна. – А если кому на ногу… то вообще беда. Папа так и сказал: "Беда!". – А мама сказала, что голая подставка это некрасиво. "Не нравится, разруби её и в печь!" – Сказала. Папа тогда ответил: "Ну, уж нет! Она сама по себе красивая! Ажурная, и из вишнёвого дерева. Пусть будет с лошадью!". Так сейчас и стоит. Мы к ней даже и не подходим.

– Ага, страшно! Вдруг на ногу упадёт… Знаешь, Ларочка, какой он тяжеленный… конь-то. Пуд, наверно!

– Ну, ты Галя, скажешь тоже… скажи ещё, два… Подставка-то так бы и переломилась… Тонкая она…

– Ну и пусть… Зато не страшно было бы. Сейчас вечерами, когда мама играет на фортепиано, а мы песни поём, то я сажусь подальше от неё, вдруг котёнок снова прыгнет.

– Песни… То-то же песни! Что ещё остаётся?! И это после 12 лет верного служения Отечеству, – явно отцовскими словами проговорила Анна.

– Да… – сокрушённо покачала кудрявой головой Галя, – После 12 лет! Папа так сильно… так сильно переживает, что, прям, до слёз жалко его, правда, не показывает своё сокрушение, но мы-то все это видим и сочувствуем ему.

Лариса мысленно подумала: "Песни и переживания! Девочки весёлостью скрывают тяжёлую обстановку в семье, – оставление отцом должности гласного городской думы. Не очень-то весело сейчас у них. Надо бы поддержать девочек!". – Скрытые молчанием слова Ларисы подтвердила Галина.

– Папа говорил, что не за горами 21 октября – великий российский  праздник – восшествие на престол Его Императорского Величества, Государя Императора Николая Александровича. План торжества писал, а теперь вот… всё насмарку.

– Не переживайте, девочки, праздник-то всё одно никуда не денется. И гуляния будут и музыка.

– Будут… Как бы ни так… Как никак в конце октября восшествие-то, может и снегу насыпать, не приведи Господи… Сибирь… одним словом. Нет, девоньки, – тяжело вздохнула Галина, – вовсе ничего и не будет, разве что спектакль какой-нибудь новый в театре поставят… да цирк со своей всем надоевшей программой выступит… всё одно, да одно… ничего нового. Я уж туда и ногой полгода не ступаю… Вот и все развлечения, а дома так скучно, так скучно, вот мы и приехали к тебе, Ларочка. С тобой, прям, так хорошо и спокойно. А бал… так о нём теперь придётся и вовсе забыть. Ни потанцевать, ни повеселиться… и господа офицеры… не будут приглашать нас на вальс. А так хочется, – прикрыв глаза и тяжело вздохнув, тоскливо проговорила Галина. – Да и папеньке сейчас не до балов, всё больше своим заводом занимается. Он ему хуже горькой редьки. Так прямо и говорил: "Надоел уже этот завод хуже горькой редьки!" А мама ответила: "Надоел, так возьми и подари кому-нибудь. По миру пойдём с протянутой рукой… Там тебе и воля и свобода! Никаких забот! Только дети у нас, не о себе думать надо, а о девочках!" Папа тогда сразу и перестал хандрить. Сейчас песни поём и на музыке играем.

– А я на балу в честь дня рождения Государя Императора Николая II танцевала с Олегом Николаевичем Свиридовым. Какой прекрасный и обходительный он человек. И вот теперь всё, – развела руками Анна, – вряд ли когда ещё придётся…