Небольшая речушка, покрывшаяся корочкой льда, начиналась у места, где мы расположились. Пойдя по ее руслу, я вышла к огромному водопаду. Вид открывался восхитительный. То тут, то там лежали островки снега, который мелкими хлопьями спускался с неба и находил пристанище на земле, присоединяясь к себе подобным. Вода бурным потоком ниспадала вниз, разбиваясь об острые, отточенные годами, камни. Внизу, примерно в четырех-пяти верстах, раскинулся город, в котором уже начали зажигаться вечерние огни. Где-то там муж пришел с работы и обнял жену. А его соседа встречают трое ребятишек. Старушка нарезает хлеб своему старику. Благодаря ему и похлебка, приготовленная из скудных запасов, не так плоха, и ужин посытнее.

Когда-то давно, когда ужасы, происходящие в мире, были скрыты за пеленой материнской любви и отцовской доброты, я мечтала о семье. О любящем супруге, что будет обнимать холодными ночами и целовать перед уходом на работу. О детях, которые шалят целыми днями, а по вечерам засыпают под старые истории. О доме, в котором я создам уют. О своем маленьком мире, где будет тепло и хорошо всем. Но затем я узнала, каков мир на самом деле. Первый удар плетей заставил кричать от боли, второй — согнуться, третий — упасть на колени. Не знаю, после какого по счету я оставила попытки подняться. Поначалу пыталась вмешиваться София. Говорила, что я маленькая, не понимаю. Но дядя Луи не позволял никому вставать между собой и тем, кто, по его мнению, заслужил наказание.

— Все в этом мире чего-нибудь да стоит, — отвечал он. — И чем раньше она усвоит правила, тем проще ей будет жить.

В конечном счете, ей оставалось одно — промывать раны, оставленные плетью.

Соленые слезы смешались с речной водой и улетели камнем вниз. Поежилась от холодка, пробежавшего по спине, и подтянула тонкую старую шаль на плечи, словно это могло унять боль и дрожь. У меня не осталось сил для того, чтобы продолжать бороться. Попытки побега, совершаемые мной в каждом городе, приводят его в бешенство. Каким именно способом Луи находит меня, неизвестно никому. Он, как гончий пес, выходит на след в тот же вечер, когда я покидаю караван. И каждый раз, когда он находит свою нерадивую племянницу, удары становятся яростнее. Пытаться бежать снова бессмысленно. И я нашла лучший способ прекратить эти пытки.

— Ты-ы-ы стоишь сли-и-и-ишком бли-и-и-изко к обры-ы-ы-ыву.

Я отшатнулась и чуть не улетела туда, куда убегала вода.

— Ну во-о-о-от, ик… Чуть не упала.

Солнце уже село, окрасив землю в темно-синие тона. Мужчина, что передвигался, шатаясь из стороны в сторону, вызвал у меня куда больший страх, чем неизбежность полета в объятия ледяной воды. Высокий, с аспидно-черными волосами до плеч, и такого же цвета усами и бородой. Он был в темных брюках и темном камзоле, из-под которого виднелась белая рубашка. Точнее, она должна была быть белой, но почему-то была окрашена чьей-то кровью. Точно не его, так как на мужчине не было ни царапины. Он в целом выглядел бы очень презентабельно, если бы не грязь на всей одежде. Такое ощущение, будто он перекатывался по земле.

— Я… ик… дрался, — сообщил он низким голосом, проследив за моим взглядом. — Но не переживай, ик… Я выиграл.

Впрочем, я так и предполагала. Такого детину мало кто одолеет. Таков обычный порядок вещей. Сильный побеждает слабого, пока не найдется тот, кто посильнее. В моем мире так вообще сильные угнетают слабого.

В любом случае после сегодняшнего вечера и это перестанет меня беспокоить.

— Так ты это… ик… Отойдешь?

Мужчина, похожий на медведя, поднял бутылку, что держал в руках, и влил в себя остатки того, что в ней было. А затем он сделал то, что делают заядлые пьянчуги. Начал усердно трясти, желая, видимо, отыскать дополнительное дно, в котором будет новая порция горячительного напитка.