В чемодан был также бережно упакован клатч – моя гордость и моя находка, я купила его очень недорого в сомнительном магазине, но выглядел он, по моему мнению, выше всяких похвал и всяких «Гуччи». Клатч был белый и гладкий, похожий на приплюснутое яйцо, чтобы романтичнее – на «Теслу», если бы она существовала среди сумок. В клатч можно было положить только телефон, кошелек, ключи и платочки, но к сарафану и голубому – эх, было бы, куда их применить.
Почти весь этот гардероб был куплен моей сестрой, которая к этому времени прекрасно зарабатывала и однажды решила одеть меня в дорогом магазине. Эти вещи я ценила больше всего, надевала редко и по особенным случаям, потому что в остальное время, чтобы сэкономить, я одевалась в магазинах-дискаунтерах, долго перебирая стоки.
Не знаю, чего я ждала от этой поездки, ведь я ехала с братом, мамой и папой, а не с подружками. Но почему-то в груди елозило смутное ожидание чего-то, как будто Санкт-Петербург готовил мне сюрприз.
Мы гуляем по саду Екатерининского дворца, щеки у всех покраснели, тенек не спасает от жары, мозг способен думать только о мороженом и вечернем отдыхе, как вдруг, после очередной вибрации телефона, мой брат объявляет:
– Ксюша, сегодня вечером пойдем с французами встречаться, – обыденно так, как будто мы в Версале, а не в Екатерининском. Небольшая улыбка – единственное, что выдает какой-то энтузиазм.
– С какими французами? Ты о чем вообще? – с придыханием, сердце готово пуститься в пляс, ведь я же знала, что будет сюрприз, чувствовала!
– С какими, с какими, с французами из Парижа, я же рассказывал, я подружился с ребятами из студенческого совета во время своей стажировки в феврале. Которые меня еще «йес-мэном» прозвали.
Да, конечно, я помню, что он побывал в самом Париже. И фотографии все помню, рассматривала их очень пристально. Да даже французов, кажется, всех помню.
– И что? Я все равно не понимаю: они здесь, что ли? А когда ты с ними договорился? – Ура, мы встречаемся с французами, но прежде, чем радоваться, нужно все разузнать.
– Ксюша, да, они на практике. Я им написал, вот сейчас мне Ноэль ответил, что могут встретиться сегодня вечером, я написал, что у Казанского встретимся в 19:00. Пап, пойдет? – Брат явно раздражен моими вопросами, но я вообще-то не виновата, из него как из партизана. А мне же надо.
Екатерининский дворец, конечно, прекрасен, но пора бы и домой возвращаться, ведь мне нужно подготовиться к встрече со сверхлюдьми – французами.
Я вспоминаю фотографии и пытаюсь угадать, кто из французов будет. Даже мой брат не знает точно, кто именно придет. Я не помню ни одного имени теперь уже, кроме Ноэля. Какое интересное.
Пока мы едем домой, я вспоминаю какие-то фразы на английском – на языке крутится дурацкая «Ремебер Раша юаргрейт»4 и еще там про Вилли и погоду. Не покорить их английским, так хоть попробую удивить одежкой. Пожалуй, то самое голубое – для внезапных судьбоносных встреч. Решили.
– Расскажи мне еще раз про них, кто придет, как вы познакомились? – подрагивающим голосом снова повторяю я свои вопросы. Мы договорились о встрече у Казанского собора и пришли с братом заранее.
Я не знаю, какие они, эти французы. Я все время поправляю свое голубое платье с широким поясом. Пояс соскальзывает, а я поджимаю губы; пряжка от пояса отвалилась в самый неподходящий момент, но я перевязала его узлом, ведь платье же для встреч. Пояс теперь постоянно скользит вниз, а я подхватываю его и перетягиваю себя еще туже, чтобы держался. Какой ужас, надо было надеть рубашку и юбку – кежуал-стиль.