Кто бы знал, что Голландия начнется с сидения на полу в фургоне.

Нелегально.

Управляющий показывает нам квартиру и уходит, оставляя нас на первом этаже с огромными, почти во всю стену, окнами. Три комнаты для студентов и одна общая со столом для приема пищи. У одной комнаты окно выходит на улицу, на ноги прохожих, так как с этой стороны комната, кажется, в полуподвале. У другой – на поле за домом и яркую странную фигуру двух людей, как будто разминающих спину. Соседа дома нет, его комната смотрит на нас глазами Синей Бороды. Ведь как это – жить в одной квартире с незнакомым мальчиком?

Холодно.

Неуютно.

Страшно.

Сыро.

Серо.

Тоскливо.

Кровать в моей комнате-полуподвале посередине. Зато на белом икеевском шкафу – красные маки-стикеры тянутся к небу. На них я задерживаю свой взгляд. Маки, кстати, очень живучи.

В животе снова заурчало: самолетный сэндвич типа «м-м-м» и половинка темной шоколадки – вот и весь наш обед и ужин. Оказывается, в этой Европе в воскресенье все вымирает – никого на улицах и негде поесть.

Прошлись по нашей улице, в первый и последний раз пешком. Сразу посмотрели всю жизнь за стеклом, за большим стеклом без штор. Чтобы не расплакаться, легли спать.

Что мы наделали?

– Олеся, чего они так на нас смотрят? – говорю я, проглатывая комок полупережеванных мюсли. – Олеся, они еще и что-то говорят нам. Но вроде бы что-то приятное, улыбаются.

– Ксюша, не знаю, у них тут так принято, может. – Олеся пьет свое молоко и старается не смотреть в окно.

– Что за страна такая, без штор? Ну ладно шторы, но про тюль они тоже не слышали? – Я улыбаюсь и киваю «вам того же» паре голландских пенсионеров, проходивших по улице и внезапно остановившихся понаблюдать за нашим завтраком.

Может, у меня йогурт на губах?

Мы сидим в просторной комнате, наполненной со всех сторон светом. Свет этот попадает совершенно беспрепятственно на нас, на синий ковролин с огромными пятнами алкогольного происхождения и на выкрашенные в когда-то белый цвет стены.

Стол стоит посередине комнаты, в углу расположился маленький телевизор, которому так и не удастся привлечь наше внимание в дальнейшем. У стены – диван, отпугивающий от себя похлеще ковролина. Это «ливинг рум» нашего жилища на следующие шесть месяцев.

Идет наша первая неделя в стране без штор. И хотя мы уже обзавелись велосипедами, улочки с одинаково красивыми и ухоженными садиками, витражными окнами и отражающимся в них футбольными матчами нам кажутся чужими.

Конец января испытывает на прочность куртку родом из Дании, купленную вместе с мамой. Дания почему-то вызвала особенное уважение у нас с мамой, но я скучаю по своему русскому пуховику. А Олеся не скучает и смело им пользуется. Опять я слишком стеснялась чего-то.

Это один из первых завтраков, за которым нас обогрело солнышко, все остальные дни стоят непреклонны в своей хмурости и недружелюбности.

Мы делим квартиру с голландцем, у него наверняка самая хорошая комната, потому что моя комната с окном под потолком не может быть названа хорошей. Однако сам факт того, что эту уже и без того маленькую комнату не нужно делить с соседками, добавляет плюс сто очков комфорта.

Пакеты из магазинов то и дело перекашивают руль велосипеда, что уже привело один раз к картофельной аварии. Картошка изнутри прорвала пакет и просыпалась. Ей было мало захвата всей дороги вширь, она также попыталась подорвать или, скорее, сломить волю моей Олеси, прыгнув под шины. Пришлось останавливаться и, стыдливо озираясь, торопиться со сбором бунтовщицы. В наказание в этот же день мы сварили картофельный суп.