Проснулся благостный, уже смеркаться начинало. Ну, так ничего, в июне ночи короткие, да и мне ли темноты бояться. А тут смотрю – мышка шебуршится. Да смешная, глазки бусинки, на хвосте бантик розовый повязан. И начал я с ней играться. Она неожиданно такая шустрая оказалась – вроде совсем уж поймал, а она юрк в сторону и за дерево прячется. Подбегаю, а мышка уже за другим деревом. Нет, думаю, так сразу не поймать. Сделал я вид, что надоело мне гоняться. Сел, как будто в другую сторону гляжу, она рядом на грибке уселась и вроде язык мне показывает, дразниться. Ночь опустилась, тёплая, июньская. Повернул голову в сторону мышки, но так, будто она мне вовсе не интересна. Да только вижу, на хвосте у неё не совсем бантик, от него верёвочка тянется, тонкая, незаметная. Во, думаю, хорошо. Сейчас верёвочку лапкой прижму, ну а там – посмотрим.

Только всё по другому вышло. Не успел я до верёвочки допрыгнуть, как вдруг в какой-то сетке оказался. Пошевелиться могу, а вот освободиться – никак. И тащат меня неизвестно куда, да так, что только боками пеньки считаю. Подтащили к дереву огромному, в нём дупло… Подвесили мою ловушку и вроде затихли пока.

Оглядываюсь, и ужас меня одолевает. Вокруг темнота, и косточки кото́вые валяются. Дошло, что в этом дупле страшный котоед живёт, и похоже, я к нему на ужин угодил.

Эко, думаю, плохи мои дела. Но зря метаться и паниковать не стал. Силы поберечь надо, мало ли что.

Долго ли, коротко, затягивает он сетку в дупло, а там к потолку подвешивает, но не слишком высоко, так, что я у него где-то на уровне пояса болтаюсь. Грязновато, уже не знаю, когда в последний раз уборку делали. Зато ножи и вилки, котлы, сковородки в полном порядке. Котоед вслух рассуждает:

– Худоват малость, но ничего, сойдёт.

Ну я резко возмутился:

– Худоват?! На себя посмотри. Вон шерсть вылезает, видать, витаминов совсем не жрёшь.

Он на меня уставился, видать, замечание в точку попало.

– Да где ж я тебе здесь витамины возьму? Капуста в лесу не растёт.

– Капуста – нет, а вот крапивные щи вполне бы мог сварганить.

Котоед на меня с интересом воззрился:

– Это как?

– Да так, не знаешь что ли, что в молодой крапиве витаминов выше крыши! Верхушки у неё срезаешь, крошишь и в котёл при варке добавляешь. А что стрекучая, так перед тем как резать, кипятком обдать надо.

Котоед задумался, потом схватил огромные ножницы и куда-то скрылся. Вернулся с изрядной авоськой молодых крапивных листьев. Котёл нехилый на огонь поставил (видать, в ближайшей болотинке наполнил). Сел, ждёт, когда закипит.

– Эй, – кликаю его, – а можно я перед смертью спою малость?

– Валяй, – отвечает, – только не слишком громко.

Ну, не громко, так не громко. Пою про бури и корабли, в такт раскачиваюсь. Грустно, конечно. Вода закипать собирается, пар пошёл.

Вдруг как закричу:

– Эй, да у тебя там лягушка!

Этот облезлый резко над котлом склоняется:

– Где?

Ну я качнулся в его сторону и всеми когтями ему по заднице. Тот как заорал, да не удержавшись в котёл и брыкнул. Тут он уже взвизгнул так, что у меня чуть уши не отлетели. Правда, недолго это продолжалось.

А дальше раскачался посильней, чтобы до ножа дотянуться. Не сразу, но распилил сетку. Покинул ужасное жилище и бегом к востоку. Почему к востоку? Ну, чтобы солнце быстрей встало.

Кота на минутку задумался, потом промолвил:

– А знаешь, что там самое страшное было? Удочка с сосисками. Чтоб глупых котов ловить.

Как-то решили мы с Медведиком на рыбалку двинуть. Проснулись пораньше, позавтракали… Но тут выяснилось, что у косолапого удочки нет. Хотел я ему тонкий ивовый ствол срезать, но Мишка сказал, что такой размер ему несподручен, точнее несподлапен. Выбрал он себе дерево дубинообразное. Пока его рубили, да ветки срезали – время прошло, солнце уже высоко поднялось. Но раз решили – надо идти. Удочки на плечо, прочие причиндалы по рюкзачкам, потопали.