Кошмар, названный впоследствии Большим Градом 2022, длился минуты три. Эти три минуты унесли больше тысячи жизней только на парковке у торгового комплекса, и больше шестисот тысяч по городу – менты так и не смогли определиться с точной цифрой. Люди гибли на улицах, в автобусах и трамваях, в офисах и мансардах, на балконах – везде, где между головой и небом не было толстой бетонной плиты. Дороги были забиты автомобилями без стекол, с пробитыми крышами – стоны из некоторых доносились до следующего утра, но спасатели просто не могли добраться до всех раненых. Да и спасателей осталось всего несколько человек, почти весь наличный состав в этот день проходил учения. На открытом воздухе.

Мы даже не пытались выйти наружу. Даже когда дождь утих, и даже на следующее утро, солнечное и ясное. Сидели возле своих так вовремя сломавшихся автомобилей и старались не съехать с катушек. Кто-то плакал, кто-то пытался дозвониться до родни. Потом, когда пришли солдаты, все потихоньку, крадучись, разъехались по домам – подсчитывать убытки и потери.

Машины, кстати, завелись с первой же попытки.

Когда отшумела истерия в прессе (как обычно, во всем была виновата власть, не сумевшая должным образом обеспечить оповещение населения о стихийном бедствии), и в новостях замелькали совсем другие кадры, когда о Большом Граде еще говорили, но говорили уже все реже и реже, я вдруг поймал себя на мысли, которая теперь кажется простой и логичной. Не то чтобы я долго думал, и вдруг додумался – нет, просто голова была занята совсем другим: в этот жуткий июльский вечер я потерял двух братьев, тетку и половину коллег по работе. Жена, слава богу, успела добраться до дома вовремя. Вынырнув через полгода из мутного круговорота похорон, поминок, юридической волокиты и прочих мелких бытовых неприятностей, которые всегда следуют за неприятностями крупными, я вдруг понял – не может, ну не может быть такого совпадения. Двадцать восемь машин, сломавшихся в одном месте и в одно время – в очень даже подходящее время.

И только сейчас, спустя без малого четыре десятка лет, я окончательно убедился: нет. Это не совпадение. Это судьба.

Шурик на BMW, оказывается, был не просто преподом, а маститым, несмотря на молодость лет, ученым-медиком. Спустя шесть лет после Большого Града он изобрел лекарство от рака. Правда, рак к тому времени был уже далеко не самой актуальной проблемой человечества.

Седая пара из Мерседеса, как и все состоятельные пенсионеры, любила путешествовать. Именно они первыми заметили странного парня с большим рюкзаком во время экскурсии по плотине Гувера.

Пацаны из четырки остаток жизней так и прошли вместе. Попали в один призыв, служили в Чеховской бригаде спецназа. В тот день, когда в Москве давили людей бронетехникой, именно они патрулировали ВДНХ, и именно они накрыли троицу смертников, а заодно – ехавший в толпу автобус со взрывчаткой. Пацаны шли на пули в рост, но положили всех. Вечная память.

Безуспешно пытавшийся реанимировать Калину автомеханик-матершинник (по имени, кстати, дядя Валера. И никак иначе) оказался единственным рукастым мужиком в забитом перепуганными женщинами и детьми бомбоубежище. Когда встал компрессор, гнавший снаружи еще не зараженный воздух, он, все так же матерясь, сумел привести в чувство древнюю советскую технику. Никто не задохнулся.

Сумрачный гестаповец из Audi, когда начался бардак, первым в нашем городе собрал из соседей по двору мини-дружину гражданской самообороны. Тогда над ним только посмеивались. Никто не думал, что через два года дружины гражданской самообороны будут единственной силой, способной реально противостоять грабителям, мародерам и прочей швали, полезшей из всех щелей.