«Наверное. Понимать, принимать и делать выбор? Потому и возник вопрос (я ведь совсем, совсем не знаю, когда бы узнала Его, наши встречи по пальцам можно перечесть): я действительно люблю его? Или свою любовь к нему? Задача! А, кстати, о них, о родимых, голубушка! Хватит тут разглагольствовать, философствовать. Любовь у неё, ишь, а ни одной задачки по физике не решено! И ладно. Завтра спишу у кого-нибудь. Уминать о чувствах больше не буду, без толку. Ведь знаю, что едва только приеду в деревню, увижу, и всё на свете забуду, все рассуждения, только бы Он коснулся меня, только бы увидеть в Его глазах солнечных зайчиков!».

Порывы ветра распахнули дверь на балкон и напугали до чёртиков. Я уже полчаса витала в облаках, вместо того, чтобы делать уроки. Вся в мыслях и в мечтах о тебе и тут – ба-бах, даже шторы закрутило! Ничего себе, стихия под вечер разгулялась!

– Починю-починю! Ага, – по-старушечьи бормотала, передразнивая отца. Пыталась закрыть шпингалет. Он болтался и не сдавался, я кряхтела и ёжилась: чай, не май месяц на дворе – декабрь, но не сдавалась в ответ. – Ай!

Снежинки! Я и забыла, что почти метель метёт. Протянула ладошку наружу и почувствовала мокрый нос холода. Снег – признак потепления, в школе учили, милость природы в мороз. Ну, не чудо ли? Интересно, а у тебя падают снежинки, потеплеет ли? Представила, как ты сидишь в доме. Окна щурятся жёлтым электричеством, скрипят зелёные ставни. Там, где-то за Доном, в сорока километрах от Ростова, ты, как и я, видишь и удивляешься! А, может, выйдешь на крыльцо. И те же кристаллики-звёздочки падают в твои руки. Они дрожат и тают от тёплой кожи. От капельки к капельке, невидимой дорожкой, как в сказке, произойдёт соединение. Ладонь в ладонь, и мы окажемся рядом. Исчезнет расстояние и время, разделяющие нас. Или ты сидишь в комнате за столом. Делаешь уроки, грызёшь кончик ручки. Взъерошишь соломенную чёлку и вспомнишь обо мне. А твоя настольная лампа словно маяк в темноте светит в ночи.

– Бунин – вслух декламирую я, позабыв о борьбе с дверью, со шпингалетом. – Ты слышишь, снег? Солнце! Так что все пути тебе не замести! Опять – стихи.

Улыбнулась. Чувство счастья от ожидания скорой встречи вспыхнули во мне утренней звездой. Снег не слушал, и ласково накрывал вселенную белым пледом. Окончательно. Я кое-как закрыла дверь. Совсем замёрзла. Радость погасла от внезапной тревоги. Вдруг. Словно, выключили свет.

– Только будь милосерден, – прошу я неизвестно кого. Или что. Тебя ли, снег ли, – пожалуйста! Будь милосерден!

«Блииин… Дневник! Двенадцать часов ночи, а ты молчишь! Спать надо идти. А портфель не собран, будильник не заведён. Фартук – как из одного места, гладить нужно. Вот что за ткань такая? Один раз надел, и всё, как будто его енот стирал, со всех сил жамкал».

Ворча, я прошлёпала на кухню за утюгом. А там – каша на печке. Гороховая, с зажарочкой: лук, сальце. Я втянула носом ароматы. Теперь есть хочется. Да что ж такое, я в школу соберусь сегодня или нет? Насыпала полную тарелку. Достала ложку, а утюг спрятала. Если что – утром поглажу. Лишь бы не проспать. Надеюсь, папа утром с работы позвонит, разбудит. И всё-таки… люблю я тебя? Или напридумала?

«12 декабря.

Сегодня в школе еле выпросили у пацанов кассету с «Кино». До чего же жадные пошли некоторые товарищи. Мелкобуржуазные элементы, как сказал бы Павка Корчагин. Дразнились и вопили на весь класс: «Шиш получите, попрошайки!», и это дядьки с усами, пятнадцати лет от роду. Вот, пена! В итоге оборжались, кассету добыли. Главное, чтобы Алинкина «Соната» не зажевала, а то будет нам на орехи.