– Как же я вас понимаю! – поддержала Женя. – Мне тоже жаль прошлой красоты. Она уходит, а новая пока не торопится нарождаться…

Провожатая посмотрела на неё внимательно:

– Вам нравится здесь?

– Очень! – ничуть не покривив душой, горячо заверила она собеседницу.

Та удовлетворённо кивнула:

– Вы уж простите меня, Евгения, может, я лезу не в своё дело, но… каковы ваши планы относительно дома Феодоры?

Женька задумалась:

– Трудно сказать… Я ведь только приехала… И решение о приезде было принято так внезапно, что… Возвращаться мне, правда, некуда. Но и здесь пока я жизнь свою не вижу… Вот осмотрюсь немного…

– Да-да, – раздумчиво покивала спутница, – всё так… Ну что ж, дорогая, здесь я вас, пожалуй, покину, – она остановилась через четыре дома от Женькиного. – Вы заходите ко мне. В любое время. Буду рада. Да! – окликнула она уже было отошедшую Женьку. – Чуть не забыла. У Феодоры был прекрасный куст чайных роз. Она очень просила за ним ухаживать. Я немного присматривала в эти годы, чтобы в шиповник не переросли. Да на зиму закрывала, чтобы не помёрзли… Думаю, его надо рассадить. Вы уж займитесь этим, Женечка. Мне земляные работы уже не по силам.

Женька вежливо улыбнулась и пошагала вниз по улице. Сначала медленно, а потом, под уклон, вприпрыжку, размахивая корзиной.

… Рынок представлял из себя пару длинных деревянных прилавков под навесом, на которых, тем не менее, весьма активно шумела, цвела и пестрела пока ещё не очень разнообразная по причине весны, но всё равно вкусная и ароматная жизнь.

Женька походила вдоль прилавков, прицениваясь, и получая от этого почему-то огромное удовольствие. Как, впрочем, и от покупок. Корзину уже оттягивали баночка свежего каймака с коричневой топлёной пенкой, пучки зелени, десяток домашних яиц и килограмм картошки. На этом, помятуя об ограниченности в средствах, она уже планировала закругляться – надо ведь ещё и в магазин за бакалеей! – но зависла у лотка с яркой клубникой.

– Конешно, – говорил квадратный хмурый дядька, любовно переставляя пластиковые коробочки с ягодами, – конешно, теплична ще. Зато своя – ягодка до ягодки…

– Я бы на вашем месте, – раздался за спиной готовой сдаться покупательницы голос, – не доверял этого куркулю. Он клубнику в сетевых магазинах скупает, а здесь гонит, как «свою». Только дороже…

Женька обернулась. Парень как парень – руки в карманах шорт, выцветшая футболка с жёлтыми миньонами и хитрые, прищуренные глаза.

– А ты докажи! – вызверился торговец.

– Я сам тебя застукал вчера, огородник!

– Брэшэшь!

– Собака твоя брэшэ! – обиделся парень.

– Да хто це такой? – возмутился дядька с клубникой. – Граждане, откуда вин взявся? А ну вали отсудава, хмырь, пока в нос не схлопотал! Неча народ в заблужденья вводить!..

Женька решила не дожидаться развязки и бочком протиснулась сквозь привлечённый склокой народ. В конце-концов, попыталась она оправдать свою гражданскую несознательность-невмешательность, у меня в корзине яйца – вещь хрупкая и посему страдает первой в процессе правдоискательства.

Парень её догнал, когда она уже сворачивала на Заовражную.

– Привет! – он зашагал рядом. – Как-то не особо знакомство наше прошло, – он смущённо поскрёб щетину на щеке.

– Бывает, – осторожно заметила Женя, покосившись на спутника.

– А с другой стороны – я вас всё-таки спас!

– От чего?

– От торжества базарного жулика. Если бы не я – был бы у него сейчас повод для радости, что обдурил ещё одну, э…. несведущего покупателя. Знаете, Женя…

– Вам известно моё имя? – Женька остановилась, удивлённо воззрившись на непрошенного спасителя.

– А? Да, конечно. Я ваш сосед. Почти, – он махнул рукой вверх по улице. – Живу сразу за пирожковым заводом мадам Тырлыковской. Вы уже имели честь с ним познакомиться?