– Молодец, фантазия у тебя богатая, – майор провел ладонью по белоснежной, хорошо уложенной седине. – Посмотрим, какая у тебя зрительная память.

В следующий момент он подошел к койке. Выложил на нее веером фотокарточки. Будто хранил их в рукаве. На Егора смотрели лица германских офицеров. Суровые, моложавые… В высоковерхих фуражках с черепом и витым шнуром. В пилотках и каскетках с длинным козырьком. Но ни одно из них не было ему знакомо. Поэтому он сложил этот веер в стопочку. Подравнял с обеих сторон пальчиком. Почесал тем же пальчиком свой щетинистый подбородок.

– Неужели ни один из них… – майор с легким сомнением заерзал на ящике. – Ваша память никогда вас не подводила, молодой человек?

– Только в школьные годы, – невинно хлопая ресницами, ответил Егор.

Полковник медицинской службы протяжно кашлянул. Затем привстал, проведя щепотью пальцев по усам, которые делали его схожим с германским фюрером.

– Скажите, товарищ Степанов, – обратился он к нему. – Что вам показалось странным в поведении данного немецкого офицера?

В памяти Егора всплыли многие детали. Он тут же преподнес их на «горячем блюде».

– Во-первых, этот Беннеке, поначалу, принял нас за других. Стал говорить о каких-то важных документах, что якобы находятся у него в планшете. Убеждал, что нам обеспечены благодарность и повышение от командования, если доставим его за линию фронта. Просил изолировать своего товарища, этого Шапса, чтобы тот не разболтал о нас в плену. Как будто… Но не это главное. Позавчера он шепнул мне, что после перехода через наши позиции нам следует разделиться. Он и Шапс пойдут, значит, отдельно. Получилось иначе: позавчера ночью, в немецком тылу, – перехватив немой вопрос полковника, он продолжал. – Мы переползли через дорогу. Наткнулись на большущий грузовик с длинным крытым кузовом. У него наверху была какая-то палка с проволокой. Оттуда вышел немец и стал растирать себя снегом…

Майор, бросив мимолетный взгляд в пустоту, что была перед ним, вышел. Ни слова не сказав. Полковник со змеями, что перевили чаши, на защитных петлицах остался в прежнем положении. По-прежнему не глядя в глаза, он чертил палочкой замысловатые, воображаемые фигурки на паркете.

– Еще что? – сухо, но без вражды обратился он к Егору. – Что еще вам показалось странным в поведении данного немецкого офицера, молодой человек? Вспоминайте. Времени много.

– Он не убил нас, – внезапно для себя вымолвил Егор. В комнате тут же повисла бархатная тишина. Будто кроме них здесь была масса народа. Теперь, успокоенные завораживающей подробностью, все послушно ждали. – Сразу, как только мы отошли в сторону. Когда я имел неосторожность…

– Верно, – согласился с ним полковник медицинской службы. – Что вас беспокоит? С самого начала нашего разговора. Отвечайте, – он сказал последнее как Беннеке, почти не изменив интонации.

– В сторожке, где произошло «знакомство» с Беннеке, мы расстались со своим товарищем, – Егор говорил, будто исповедуясь перед Богом. – Мы не могли его ждать… Короче говоря, я беспокоюсь за него.

– Ваше волнение передается ему, молодой человек, – улыбнулся полковник. – Оставьте эти нервы. Приведите все на свои места внутри. Вы пытаетесь проникнуть в настоящее с таким грузом? Напрасно. Все наши поступки известны. Еще до того, как были совершены. Они записаны в Книгу Жизни нашим Великим Создателем. Богом, если хотите. Хотите? – улыбнувшись, он бросил первый…

* * *

Теленок едва касался его руки влажными, мягкими и теплыми губами. Какой он смешной, этот одинокий теленок, подумал Сергей. Тут же сообразил, что сквозь разворошенный (с ночи забрались на колхозное поле) стог их могли заметить. Образовалась довольно большая прореха. Он поднял голову, прислушиваясь к мерному сопению из горла. Сквозь прореху залетал легкими перышками сухой и пушистый снег. Пробивалось серой, смиренное утро. Были видны белеющие от «небесного сахара» колхозные поля. Как и все земли вокруг, с домами, людьми, с принадлежавшей им живностью и незатейливым имуществом они находились под железной, кованой пятой германского Ordnung. Он пришел в эти края на узких гусеницах немецких танков, с короткими пушками или пулеметами на коробчатых, приземистых башнях. Бдительные вражьи глаза мерещились ему отовсюду. По окончанию специальных разведдиверсионных курсов при 4-ом управлении НКВД (по возвращению из первого рейда) был с группой диверсантов заброшен в тыл врага. Их сбросили с двухмоторного американского «Дугласа» на территорию оккупированной Днепропетровской области. Их было десять человек, совсем юных ребят. До того самого утра, когда группа наткнулась на засаду. Сволочь какая-то, видно, настучала. Пулеметная очередь прошла в сантиметре от головы. Шапку сорвало к ядреной фене. Он зарылся с головой в снег. Из неприметной, смутно сереющей в снежной дали кочки с железным клекотом вылетали огненные нити трассирующих пуль. Лопались вокруг него разноцветными, огненными же кустиками. Пули dum-dum подумал он машинально. Вспомнился предмет «огневая подготовка», где их познакомили с основными видами оружия и боеприпасов, используемых войсками «тысячелетнего» рейха. Там были и MР-38, и карабины «Маузер» (К-89). Чего там только не было…