– А русский?

– По-русски он хорошо говорит. Правда, с сильным акцентом. А пишет жутко. И вот представь, что вышло. Когда у него уже очень много денег завелось, он стал недвижимость покупать. Вначале в Испании. У него там дома, рестораны и отель. Затем поездил по свету, и Германия ему больше других по душе пришлась. Там есть сети русских магазинов. Он взял, да одну из них купил. А сам поселился в Мюнхене, для чего обзавелся домом. И в доме этом…

Ну я уж упоминал, что Чингиз не знал языков. И в соответствии со своей натурой, учить не намеривался. Но это же неудобно, когда ты в другой стране живешь. А он, тем временем, постарел. Уюта захотелось.

Подруги у него не переводились, но жил он один. Подумал-подумал наш друг Чингиз и сделал вот что. Он нанял семью и поселил в своем трехэтажном особняке. Муж стал садовником, водителем и вообще мастером на все руки. Жена готовила и убирала. Дети… О детях я расскажу потом. Ну, ребята, вы же понимаете, у меня мама со своим мужем в Мюнхене живет. А потому я кое в чем лучше Мишки разбираюсь. Так вот. Таких, как эта семья Ленц, народ из бывшего Союза между собой обычно зовет – «наши немцы» в отличии от «наших прочих» эмигрантов, которых полным полно. Они приехали в качестве так называемых «поздних переселенцев». Германия в свое время решила, что все этнические немцы имеют право вернуться на родину, если захотят. И когда такая возможность появилась, «наши» поехали. Надо заметить, есть разные «поздние». Скажем, из Румынии – приехали целыми поселками. Из Польши и из других мест.

Нам тут важно, что Ленцы сохранили язык в семье. Они свободно говорили, мало того, даже прилично писали по-немецки. Это огромное преимущество для новоиспеченного эмигранта! И сразу скажу – среди наших большая редкость. Об этих Ленц я сам уже навел кое-какие справки, поговорив подробно с одним из них. Позже я вам объясню, с кем. А пока слушайте выжимку из того, что я знаю сам от мамы об эмиграции и этого рассказа.

Приехали они вшестером – родители жены, семья Ленц и их дети. Сразу смогли объясняться всюду, где это нужно. Оформление у них поэтому прошло быстро и удачно. А это, порой, длинная занудная нервотрепка. Может, благодаря знанию языка они попали в Мюнхен, а не в какую-нибудь дыру. В общем, удача за удачей!

И вот старики получили солидную пенсию и быстро нашли квартиру в пригороде. А «молодые», которым было за сорок, принялись за поиски работы.

Вот тут постепенно выяснилось, что их преимущество – язык, при всей своей важности, оказалось первым и последним их достижением.

Папа Генрих раньше работал на заводе. Он кроме школы ничего не кончал. Свидетельств никаких не имел. Парень был самый простой – учиться не умел и не привык. Мама Марта трудилась в заводской столовой. Ей тоже кроме восьмилетки предъявить было нечего. В Германии же наступили тогда времена, когда, куда не ткнись, требовалось учиться. Причем всерьез. А на их взгляд, и долго – года два три…

Люди другого склада со свободным немецким учиться бы не пошли, а побежали. Другие, но не они.

За сорок – это не молодость. Но и до пенсии далеко. Ленц растерялись и затосковали. Помогли неожиданно родители. Некоторое время спустя пенсионеры, живущие под Мюнхеном, потихоньку познакомившись за пивом и шахматами с соседями, подыскали Генриху место. В России полной аналогии для этой работы нет. Называется она – Hausmeister. И представляет собой…

– Подожди, Петь. Я догадаюсь. Интересно же, – прервал рассказ Синицы Олег. – Можно ведь из этимологии попробовать. Хаус, естественно, дом. А потом -мастер. Значит, домашний мастер. Верно, в больших домах есть мастерские, куда жители приходят, если им нужно что-то починить.