Друг, одетый в неброский дизайнерский костюм миланского модного магазина, на несколько тысяч дороже пестрых перьев своей спутницы, явно родился за добрых четверть века до счастливого момента ее появления на божий свет.

– Лена, ты хочешь какую-то гадость для лица? Возьми деньги и купи. В гости меня не тащи, я устал, – бросил он и двинул бровями.

И его прелестница несколько увяла. Тем бы и кончилось. Но в вечернем воздухе запахло дымком. А потом молодым жареным барашком. Дядя улыбнулся.

– Это как раз у Скуратовых, я его встретил. Они вечерком затеяли шашлык. Он звал!…

– А я привез Мукузани и Кахетинское, – задумчиво заметил Чингиз.– А этот ваш пасечник, он из новых? Забор под током вокруг дворца?

– Ой, что вы, Чингиз! Он нормальный парень, я его с детства знаю. Оброс немножко мясом, как медом занялся, но без глупостей. У него что семья, что друзья – люди как люди. Батя – инженер…

– А нас не прогонит? Хотя… Посмотрел бы я…– усмехнулся Чингиз себе в усы. И распорядился. – Значит так. Лена, ты останешься. А мы сходим. Глянем, что за пасечник. Все, что можно и нужно тебе, я куплю, не кукситься! – небрежно добавил он.

Через четверть часа мужчины, переодевшись в джинсы, майки и спортивные куртки, подошли к скуратовским воротам. У Чингиза в рюкзаке позванивали бутылки Мукузани.

Мамедов одобрительно глянул на добротный бревенчатый дом, ухоженный цветник, серую поджарую вышколенную овчарку Раду, подавшую сдержанно сигнал – чужой! И кивнул.

– Верно. Ни зАмка, ни охраны. Можно знакомиться.

Когда же Михаил вышел встретить гостей и радушно пригласил хорошо знакомого соседа к себе, а тот признался, что его спутник хотел бы увидеть пчел, произошло главное и событие, окончательно покорившее сердце приезжего.

Михаил пояснил – большая пасека и основные ульи не здесь. Но если хочется полюбоваться на пчел, это все же можно.

– У меня тут колоды. Мой папа еще завел, – начал он… и замолк, удивленный внезапным восклицанием приезжего.

– Не может быть! Настоящие, из дерева? Я сам в детстве.. .У нас в Баку… Немолодой суровый человек на глазах расцвел.


Немного, но только факты

Мишка этому зубру понравился. И тот ему объяснил, как жить. Знакомство продолжилось. У бакинца в Москве были деловые интересы и эта дева. А год спустя у Потапыча обычные трудности начались. Он кому-то помешал. Не свой – этого часто достаточно. А тут еще «больно умный», выискался тоже, деньги хочет зарабатывать!

Ему намекнули – он не понял. Ему шины прокололи у микроавтобуса. Опять не понял. Ну, тогда ему пчел чем не надо покормили.

– А чем их вообще… Они же сами кормятся? Да и потом, разве они едят, а не пьют? Я, если и знала, то забыла про пчел, как там дело обстоит, – посетовала Луша и с надеждой взглянула на Олега.

– Я помню, что знал. Но знаю не так уж много. Я не энтомолог. Понадобится…

– Точно, Олег, – включился Петр, – понадобится – спросим. Есть у кого. И прочтем. А я вам пока скажу – им пчел поморили. И тут вступился Чингиз. Кому-то он позвонил, кому-то моргнул. И Мишку оставили в покое.

Потапыч жутко переживал. Не знал, как себя вести. Он понимал, что он у человека в долгу. Но как отблагодарить и чем? Ну, маялся он, ночей не спал, и, наконец, однажды решился и попросил о встрече.

Он говорит, прихожу я в ресторан. Как водится, поели, выпили по рюмке вина, и я начал мямлить. Я так и эдак, слева и справа захожу… Чингиз молчит! Смотрит на меня, словно не слышит моих речей, на вопросы не отвечает и заговаривает о другом. Под конец даже не разрешил мне за ужин заплатить! Зыркнул да пробурчал что-то вроде – молод еще со старшими-то спорить!