– Хо-ро-шо-о-о, – нехотя протянул Лимб.

Стена пошла трещинами, и острые осколки дождем посыпались на пол. Тигмонд явно находился без сознания, потому что его тело безвольно, точно было тряпичным, упало прямо в руки Графа Л. Тот подхватил его, развернулся и, больше не проронив ни слова, быстро зашагал прочь. Наверное, боялся, что Лимб сейчас передумает и снова схватит Тигмонда.

Флинн и Хольда поспешили за ним. Она подбежала ближе и хотела помочь, но Граф Л рявкнул на нее:

– Не смей трогать его!

– Но я уже прикасалась к нему! – напомнила Хольда.

– Тогда немедленно выпей тройную дозу «Слез единорога» и молись, чтобы скверна не проникла внутрь тебя, – сказал Граф Л, не останавливаясь ни на мгновение. – Иначе тебя ждет такое же печальное будущее, что и Тигмонда.

– В смысле «печальное»? – растерянно спросила Хольда, по пятам следуя за ним. – Ты ведь уже спас его! Все позади!

– Куда там! – фыркнул Граф Л. – Если мы не поспешим, то душа Тигмонда просто растворится в скверне.

В Хольду будто молния ударила: она остановилась и остекленевшим взглядом посмотрела на быстро удаляющуюся фигуру Графа Л.

– Все будет хорошо, – прошептал Флинн, положив руку ей на плечо. – Все обязательно будет хорошо, – повторил он, хотя сам верил в это с трудом.

Флинн впервые оказался в кабинете Графа Л. Он находился в древнем космосе, и, в отличие от комнат посыльных Смерти, у него был потолок, усеянный странными символами вперемешку с нарисованными глазами.

Справа от входа на письменном столе из темного дерева одиноко стоял кальян со сплетнями. Казалось, Граф Л целыми днями только и занимался тем, что вдыхал его сиреневый дым и слушал свежие новости. За столом виднелось темно-бордовое кожаное кресло. Исцарапанной спинкой (неужели у Графа Л есть кошка?) оно упиралось в стену, на которой висели два светильника, своим видом сильно напоминавшие Сатурн: круглые плафоны были украшены плоскими медными кольцами.

Еще один стол, прямоугольный и очень длинный, занимал середину кабинета. Раньше он был окружен стульями, но их пришлось отодвинуть, чтобы они не мешали. Именно на этом столе сейчас и лежал Тигмонд, а над ним колдовал Граф Л. Вытянув руки с закатанными по локоть рукавами, он не позволял скверне растворить душу парня.

Татуировки в виде глаз сияли ярче, чем обычно, практически ослепляя. По коже Графа Л текли тонкие ручейки света. Переплетаясь между собой, они уже целыми реками устремлялись к его пальцам, а оттуда по воздуху проникали в тело Тигмонда.

Флинн и Хольда находились по другую сторону стола – напротив Графа Л. Очень долго они вели себя тихо, но в какой-то момент девушка не выдержала и спросила:

– Ну что? Скверна отступает?

Граф Л выпрямил спину, плотнее сомкнул губы и после короткого молчания произнес:

– Моих сил тут недостаточно, я ничего не могу сделать в одиночку.

– И как теперь быть?

Хольда сжала край стола; ее грудь заметно вздымалась от тяжелого, прерывистого дыхания, а глаза ни на миг не отрывались от Тигмонда. Она будто боялась, что стоит ей отвести взгляд, – и он навсегда исчезнет.

– Я уже вызвал кое-кого на помощь, – сообщил Граф Л, оставаясь предельно сосредоточенным. – Надеюсь, что наша гостья успеет вовремя, иначе…

Хольда мотнула головой: она явно не хотела слышать то, что будет после слова «иначе».

Флинн глядел на нее и пытался угадать, какие мысли сейчас бились в ее голове, какие чувства бурлили в ее сердце. Каково это – смотреть на то, как угасает тот, кого ты любишь, и каково это – понимать, что ты ничем не можешь помочь, каково это – осознавать свое бессилие.

Дверь кабинета протяжно скрипнула, и свет ненадолго погас, но затем вновь вернулся. Все собравшиеся повернули головы к выходу.