Затем он подошел ближе к растерянной Фанабер, наклонился и сказал:

– А с тобой, видимо, нам придется заключить сделку. И поверь мне, отказаться ты никак не сможешь.

– Если это не что-то по-настоящему серьезное, клянусь, я тебя развею по ветру, – сказал быстро приближающийся Граф Л.

Он шел размашистым шагом, лицо его было наполовину закрыто черным шарфом, а фиолетовые глаза метали молнии из-под густых бровей. Но решимость Флинна не дрогнула при виде грозного стража порядка. Он точно знал, что та информация, которую он выбил из Фанабер, изменит все.

– Если учесть, что на данный момент это наш единственный шанс воплотить в жизнь твой грандиозный план, то думаю, что это можно назвать чем-то по-настоящему серьезным, – ответил Флинн.

Граф Л остановился и сурово свел брови.

– Ты хочешь сказать, что с Доггидом ничего не вышло и в твою голову каким-то чудом пришла гениальная идея, которая поможет нам выбраться из этого болота сплошных неприятностей?

– Что-то вроде того, – кивнул Флинн. – Доггид сошел с ума, поэтому толку от него никакого.

– Все одержимые сбрендившие, – сказал Граф Л, убрав шарф с лица.

– Да, но Доггид поехал крышей капитально. Собственные демоны жрут его изнутри. – Флинн вздрогнул от нахлынувших воспоминаний. – Но вот Фанабер… она сможет нам помочь.

– Фанабер? – переспросил Граф Л с таким видом, будто услышал самую большую нелепость во Вселенной. – Эта самовлюбленная истеричка?

Он окинул одержимую презрительным взглядом. Та, сжавшись в комок, даже голову не подняла, когда речь зашла о ней.

– У этой самовлюбленной истерички, как оказалось, замечательные связи, – пояснил Флинн. – Она кузина Баттори – того ублюдка, который убил меня. Но самое важное, что он – правая рука мистера Баедда.

– Интересно… – призадумавшись, произнес Граф Л. – И как же Фанабер рассказала тебе об этом? Обычно одержимые не отвечают на вопросы – молчат, точно воды в рот набрали. И это в лучшем случае.

– Я ее хорошенько припугнул с помощью Хебель, – признался Флинн, надеясь, что ему за такую самодеятельность не влетит.

– Поверь мне, с одержимыми такое не работает, – покачал головой Граф Л. – Их трудно запугать. Нет, они, конечно же, не лишены чувства страха, но сболтнуть лишнего боятся еще больше. Тут что-то другое…

– Тогда и не знаю, – растерялся Флинн, пожав плечами. – Думаю, мне просто повезло. Или она помогла. – Он протянул руку, в которой все еще сжимал заколку-бабочку. – Фанабер просто одержима ею.

– Одержимая демоном Высокомерия одержима безделушкой… – ухмыльнулся Граф Л. – Хотя… дай мне эту вещицу ненадолго.

Без лишних вопросов Флинн передал заколку Графу Л, который поднял ее над головой и принялся рассматривать. Свет Хебель проходил сквозь стеклышки, и синее пятно падало на его сосредоточенное лицо.

– Это ведь, если я не ошибаюсь, частичка души твоей подруги, которая сейчас находится в Небесных Чертогах, правильно? – щурясь, проговорил Граф Л.

– Все верно, – подтвердил Флинн.

– Ну, тогда понятно. – Граф Л опустил руку. – Эта заколка напрямую связана с Небесными Чертогами.

– Да, мой духовный напарник сказал, что из-за этого заколка наполнена особым, божественным светом. Когда Лимб попытался схватить меня, он почувствовал этот свет, испугался, и ему пришлось отступить. Мне казалось, что все одержимые тоже должны бояться его, но с Фанабер все иначе. Я никак не пойму, почему заколка так притягивает ее.

Флинн посмотрел на девушку, которая, подтянув к себе ноги, сидела тихо и неподвижно, словно превратилась в безмолвное изваяние.

– Я думаю, дело в том, что Фанабер, – начал рассуждать Граф Л, – одержима прекрасными вещами, демон Высокомерия внушает ей, что она достойна всего самого лучшего. Но вот парадокс: нет ничего прекраснее Небесных Чертогов.