Сотни когтистых лап заскребли по деревянному полу: все крысы ринулись на Доггида. Добравшись до него, они с остервенением начали рвать его плоть острыми зубами. Его тело рыдало кровью и тут же исцелялось: раны затягивались, но на их месте незамедлительно возникали новые. Демонические крысы ни на минуту не прекращали своего багряного пиршества. От воплей Доггида, казалось, дрожал весь умирающий дом.

«Почему они нападают на него? – спросил Флинн. – Он же их хозяин!»

«Потому что он не принимает их, пытается боротьс-с-ся, а демоны не любят этого», – ответил Шешан.

«А что это за демоны?»

«Это демоны Предательства…»

Особенно громкий вскрик пронзил уши Флинна – и это было последней каплей. Он больше не мог смотреть на страдания Доггида, поэтому снял перстень и спрятал его в карман штанов.

Крысы прекратили терзать Доггида и одновременно повернули головы к выходу – туда, где стоял Флинн. Тонкие хвосты с жалами поднялись и синхронно задвигались, а на их кончиках появилась ядовито-зеленая жидкость – суллема. Послышалось злобное шипение, шерсть на мохнатых спинах встала дыбом – и твари помчались к Флинну. Он и опомниться не успел, как их пилообразные зубы стали рвать штанины и рукава куртки. Крысы высоко подпрыгивали и вцеплялись когтистыми лапами в волосы. Одна из них забралась ему на голову и нацелилась жалом в его глаз. Дернувшись, он сбросил с себя несколько тварей, но большинство осталось висеть на нем.

– Пошли прочь! – крикнул Флинн и пнул приближающихся крыс так, что они отлетели к стене.

«С-с-скорее! Подумай о чем-то хорошем и выпус-с-сти меня!» – сказал Шешан.

Флинн пытался сосредоточиться, но перед глазами стояли лишь горы разлагающихся трупов животных. Ни одно светлое воспоминание никак не посещало его – и вряд ли посетит, пока он находится в этой норе, пропахшей смертью и жестокостью.

Крысы все продолжали атаковать Флинна, кусать и жалить. Он отчаянно сопротивлялся: срывал их с себя, в ярости бросал на пол, а после давил ногами. Хруст костей и противный писк разносились по комнате. Флинн был уверен, что у него хватит сил, чтобы уничтожить всех демонов до последнего, но вскоре его ноги и руки потяжелели. Эта жгучая тяжесть направилась в голову, и в ней возникла мысль. Странная и как будто чужая.

«Да пусть эти твари изглодают его до самого скелета! Все равно Доггид бессмертный! Зачем мне ему помогать? Ведь он был еще той сволочью…» – с полным безразличием подумал Флинн.

Он уже потянулся к карману штанов, чтобы достать перстень, как вдруг в груди раздался звон, словно его сердце превратилось в колокол. Прижав ладонь к внутреннему карману, он понял, что это звенела и подрагивала заколка-бабочка. Крысы замерли и начали падать. Немного очухавшись, они застучали зубами, изогнули хребты, но снова нападать не решались. Вместо этого крысы развернулись и серой рекой потекли к насмерть перепуганному Доггиду.

– Видимо, Кейти снова спасла меня, – прошептал Флинн, выметая из головы чужие мысли.

Приняв порцию «Слез единорога», чтобы очиститься от суллемы, он вновь попытался сосредоточиться на чем-то хорошем, и в этот раз у него получилось: перед внутренним взором возникла Кейти. Милая, добрая, всегда ласковая и смеющаяся. Даже если за окном лил дождь и все вокруг заставляло впадать в уныние, она не прекращала сиять.

Свет зажегся в его сердце, подобно костру посреди ночного леса, и теплым потоком направился к правой руке. Шешан встрепенулся и ожил, издав тихое шипение, которое больше напоминало приглушенный смех.

Вспышка была настолько сильной, что на одно мгновение из комнаты пропали все тени, а затем змей начал метаться из стороны в сторону так быстро, что Флинн не успевал различать его силуэт: Шешан превратился в золотистую иглу, которая прошивала комнату, уничтожая демонических крыс. Пытаясь сопротивляться, они начали соединяться между собой, сливаясь в одно безглазое существо с кучей пастей и хвостов. Кажется, нечто подобное люди называют крысиным королем.