– Не задавайте глупых вопросов, смотрите.

– Это наша гувернантка, – говорит девочка, рассеянно листая журнал на коленях, – любовница отца по совместительству.

– А это ее любовник, Марсель Пруст – писатель, – указывает мальчик на офицера с сеттером на поводке. – Читали «В поисках времени»? Наверняка не читали. К тому же его еще не издали, потому как еще и не написали. О-очень, очень известным писателем станет…

– В узких кругах, – добавляет девочка.

– Я тоже стану известным…

– В еще более узких кругах, – добавляет девочка.

– А она станет шлюхой…

– А вот и нет: лесбиянкой, как Альбертина, – возражает девочка и, опершись одной рукой на колено человека, сидящего между ними, бьет брата журналом.

– Героиня романа, еще не написанного, – поясняет мальчик.

Человек, не выпуская из рук газету, вертит головой туда и сюда на их реплики.

– Хотите узнать, кем вы будете в восемнадцатом году?» – спрашивает мальчик.

Человек с удивлением смотрит на него.

– Покойником, – говорит мальчик спокойно. – Вас расстреляют…

– Мальчик, ты отдаешь себе отчет… – начинает человек.

– Да, – подтверждает девочка, – и сбросят в общую могилу.

– Ма-дам! Ма-дам! – восклицает человек, призывая гувернантку. – Заберите своих детей! Они несносны!

– Что, – подскакивает гувернантка, – что вы ему наплели? Они фантазеры. Простите их, они и вправду несносные. Если бы вы слышали, что они говорят за обедом…

– Представляю.

– Нет, вы не представляете: они пророчествуют, – говорит она, оглядываясь на офицера. – Не обращайте на них внимания, у них такая игра. Побудьте еще минут пять, я сейчас вернусь.

– Он к нам приставал, – говорит девочка ей вслед, – с непристойными предложениями.

– Педофил несчастный, – добавляет мальчик.

– Что-о!? – возмущается человек. – Да как… да как…

– Мы смеем? Смеем, смеем… Все о вас знаем, господин Ставрогин.

– Никакой я не Ставрогин! Моя фамилия Ильин, я помещик. Не знаю, что такое педофил. Должно быть, что-то обидное.

– Что ты его на «вы» называешь, педофила? – возмущается девочка, свертывает журнал и бьет его по голове. – Вот тебе, старый развратник! Сейчас позову полицию, и тебя заберут, Гумберт несчастный!

– Кто такой Гумберт? – спрашивает князь.

– Персонаж какого-то романа, должно быть. Я не литературная энциклопедия. Слушайте лучше внимательней.

«Ну, – спрашивает девочка, втыкая в бок своей жертве журнал, – что скажешь в свое оправдание?»

«Это вы, милые детки, должны извиниться за свое поведение».

«О, Небо! – воздевает девочка руки к хрустальному ангелу на потолке с гроздью ламп в руках. – И это говорят сыны Адама, съевшего плод познания зла! – и вновь бьет его журналом по голове. Он пытается что-то сказать, но получает по голове и от мальчика. – Дети им, видите ли, плохие! Разве мы войны устраиваем и всякие пакости? Сказано: „Будьте, как дети!“ Бьют они нас постоянно! Что это такое, я спрашиваю!?»

«А потом перестанут бить, – говорит мальчик, – и кто из нас выйдет?»

«И кто?» – выдавливает человек.

«Революционэры, кто же еще! Свободы, равенства и братства, видите ли, им захотелось! Храм Христа Спасителя строили-строили, и вот на тебе: разрушили! Зачем разрушали, если опять построите, а, я вас спрашиваю?»

– Полагаете революция будет?

– Вы смотрите только видения. Что из них исполнится, а что нет, заранее узнать невозможно. Такого в видениях навидишься, уму непостижимо. Слушайте лучше, что говорят, и делайте выводы.

– Все беды от вас, либералов. Дай ему еще раз за либерала!

– Правильно, – говорит, подсаживаясь рядом человек с газетой, – так его, так!

– Ну, как тут мои детки? – подскакивает раскрасневшаяся гувернантка.