Мы катались по маршруту часа два, и почти все это время за нами внимательно наблюдали три пассажира типично шоферской наружности: низенькие, кругленькие, смуглые и весьма недобрые. Мне особенно запомнился один, самый маленький, с выдвинутой вперед нижней челюстью. К его голове, походившей на кочан капусты, прилепилась плоская кепочка. Подозрительный тип раз десять прошел по салону автобуса мимо нашей дружной команды и явно прислушивался к разговорам. Я кивнула Акшагуль, указав на маленького, и она дала понять, что тоже давно его заметила. Ну, мало ли кому мы приглянулись. Времени отвлекаться на подозрительных типов у нас не было. Скоро они сошли с рейса, и мы тотчас же о них забыли.

Мы попытались проникнуть в автобусный парк номер двадцать шесть, прикинувшись заболтавшимися пассажирами, случайно пропустившими свою остановку. Как бы не так, нас заботливо ссадили метров за двести до ворот парка, и внутрь мы так и не попали.

Движимые чувством служебного долга и желанием получить от следователя вторую часть денег, мы двинулись к автобусному парку пешком. К огромным воротам подходить было страшно: лица десятка вооруженных охранников ничего хорошего не предвещали. Мы повернули направо и прошли километра полтора вдоль глухой стены автопарка. Перед стеной не было никаких рвов с водой, кольев и прочих фортификационных сооружений, но сама ограда, высотой метров в пять, сложенная из железобетонных блоков и увенчанная целыми зарослями колючей проволоки, сразу же отбивала желание забраться в таинственную организацию нелегальным путем. В стене не было никаких отверстий, проходов либо второстепенных пунктов пропуска. Только в одном месте мы обнаружили стальную дверь, но открыть ее не было ни малейшей возможности: снаружи отсутствовали какие-либо ручки, запоры и замочные скважины, то есть дверь открывалась только изнутри.

Автобусный парк был огромен, и обойти полностью его периметр на своих двоих явно не было хорошей идеей. Мы вернулись к трассе ни с чем, уставшие и запыленные.

Тогда мы решили подойти с другой стороны и направились в бывшее трамвайное депо. Место, где я проработала долгие годы, в этот раз совершенно не вдохновляло: тут было пустынно и заброшенно. Каменный забор накренился, посреди него зияла огромная дыра, – все, что напоминало о торжественных чугунных воротах с выкованными цветами. Несколько унылых рабочих выдирали перед депо низкую оградку палисадника, их охраняли солдаты с автоматами.

– Куда? – грубо спросил один из них, наставив оружие на шедшую впереди остальных Акшагуль.

Я пробилась к охраннику и показала служебный бэйджик:

– Мы тут работали, вещи хотим забрать.

Солдат опустил ствол и растерянно кивнул:

– Ну, идите, раз надо. Если вы что-то там сможете найти, конечно. Кажется, там все уже давно растащили…

Мы прошли линию забора и ступили на жалкие остатки рельсов, покрытые засохшим бурьяном. Перед красным зданием депо чернел остов разобранного на металл трамвая – я с трудом узнала в этом скелете ремонтную дрезину. Зеленые металлические ворота депо, само собой, отсутствовали, но вход был завален деревянными балками, и нам пришлось обходить здание сбоку, чтобы забраться в него. Ловить тут, правда, было нечего, от депо остались лишь голые стены и кучи мусора. Вышли на двор и увидели людей: несколько мужчин в строительных спецовках изучали нас с безопасного расстояния. Как только их окликнули, они немедленно скрылись в лабиринте внутренних строений подсобного хозяйства. Среди деревьев у каменной стены осталась лишь одна неподвижно сидящая фигура, и мы направились к ней.