Как быстро она открылась доктору. Такая искренность обычно не свойственна пожилым людям. Про себя Чарльз сделал вывод, что, вероятно, Мадлен просто не хватает общения.

– Вы разве не француженка? Никогда бы не подумал, у вас совершенно нет акцента, – удивился он.

– Годы практики, – улыбнулась женщина, – Хотя порой я забываю откликаться на собственное имя. Многие думают, что это старческое слабоумие, но они ошибаются. Я приехала сюда из Полтавской губернии. При разговоре французы постоянно коверкали мое имя, поэтому я решила представляться по-другому, – Мадлен мечтательно устремила взгляд в пустоту, будто бы предаваясь воспоминаниям об ушедших временах, – Странно, что я вообще говорю вам это. Лишь мой покойный муж знал эту историю.

– Так как же вас зовут на самом деле?

Она вновь улыбнулась:

– Мирана.

– Очень приятно, Мирана Лабониэр. Я ведь правильно произнёс? – стараясь изобразить украинский акцент спросил доктор.

Внезапно в коридоре послышались шаги. Чарльз все-таки перехватил из руки Мираны сигареты и успел спрятать их в карман пиджака.

– Благодарю, – проговорила женщина и поспешила удалиться, с опаской оглянувшись по сторонам.

Альма Лабониэр подошла к доктору.

– Простите, эти дворецкие ничего не могут сделать сами! – обреченно выдохнула она, – Все приходится контролировать. Ингрид ждёт вас на террасе. Я провожу.

Когда они вошли на террасу, Ингрид стояла у небольшого крыльца, облокотившись на деревянные перила. Чарльз успел заметить летящую в кусты сигарету.

– Пожалуй, я оставлю вас одних, – произнесла мадам Лабониэр и, кивнув доктору, вышла.

Дождавшись, когда шаги в коридоре стихнут, Пинье произнёс, не скрывая лёгкой улыбки:

– Так ведь и пожар устроить недолго.

Ингрид ничего не ответила. На некоторое время повисла неловкая тишина.

– У вас очень милая бабушка. Она просила передать вам это, – с этими словами доктор протянул девушке сигареты.

– Благодарю. Только вы один считаете её милой, – сегодня Ингрид была холоднее, чем при первой встрече.

– Но почему?

Ингрид достала из пачки новую сигарету и, прикурив, ответила:

– Её называют Сумасшедшая Мадлен. Она постоянно бредит. Мать говорит, что это старческий маразм. С тех пор, как умер дедушка, она стала какой-то нелюдимой, а когда все-таки выходит в свет, то бормочет какие-то странности. Но бабушка Мадлен не так уж плоха. Она единственная пытается понять меня.

– Вы расскажете мне, что произошло дальше? В Астральном измерении.

– Если вы хотите, – в какой-то момент доктору показалось, что она играет. Умело прячется за маской холодного безразличия.

– Почему вы так грустны сегодня? Что вас беспокоит?

Услышав вопрос, Ингрид обвела глазами террасу:

– Ничего, сегодня просто семнадцатое июня.

– Что значит эта дата?

Девушка не ответила. Она поспешила перевести тему, продолжив свой рассказ:

Мы с Карлом сидели в том самом саду, где по воздуху плавали головастики. Он усадил меня в одно из плетёных кресел и, поставив на маленький столик две новые чашки кофе, сел напротив.

– Как я уже сказал, вы находитесь в Астральном измерении. Все эмоции, испытываемые людьми, находят свое физическое отражение здесь. Они являются своего рода экосистемой Астрального измерения. Вы будете удивлены, но боль, радость, гнев… все это имеет физический облик, всего этого можно коснуться. Существует некоторая система. Эмоции делятся на положительные и отрицательные. Положительные приносят гармонию, расцвет, а отрицательные наоборот разрушают и отравляют все вокруг. Если нарушить баланс между положительными и отрицательными эмоциями, то Астральное измерение может разрушиться, и тогда все его содержимое окажется в мире людей. А люди не смогут с этим справиться. Именно поэтому у нас существуют те, кто занимается контролем, распределением и порой уничтожением эмоций.