–В 1927 году, говоришь? -вполголоса бормотал травник.

–Да, он так сказал, – подтвердила я.

–Мне придётся поднимать свои записи…Вот что…Ваша помощь, госпожа Катерина, снова будет просто бесценна! Не откажите старику. Нужно будет найти и просмотреть все записи за 1927 год…Я помню., делал их очень аккуратно…-наконец определился травник.

–Хорошо,– согласилась я, – когда же вы, господин Вацлав, думаете приступить? – в моем понимании приступать нужно было немедленно. Хранитель рассчитывал на целебную силу этих трав. Вацлав высказал такое же мнение, и после обеда мы незамедлительно занялись разборкой бумаг.

Всю свою основную библиотеку и записи в том числе, Вацлав хранил на втором этаже, в комнате, прямо над моей спальней. Обстановка этой комнаты напоминала библиотеку и кабинет одновременно. Деревянные шкафы без стекол вдоль стен, заставленные пыльными книгами сверху донизу составляли основное убранство. Две банкетки, обтянутые зелёным бархатом, резной деревянный письменный стол и большое чёрное кожаное кресло на ножках привносили в обстановку налёт роскоши. Но гардины с тяжёлыми шторами были сняты и устроены на стопках книг, лежащих на полу. А пропыленные окна пускали мутный желтовато-серый свет. Большие амбарные тетради лежали в двух деревянных сундуках, которые я сначала и не заметила, так как они стояли за столом между креслом и шкафом. Вацлав выволок их на середину комнаты, поднимая пыль. Мы пододвинули к сундукам банкетки и уселись просматривать тетради. Кроме тетрадей в сундуках ещё лежали папки с отдельными листами бумаги разных форматов и качества. Видимо записи, которые травник делал наспех, на том, что было под рукой. Вся бумага пожелтела от времени. Кое – где обкрошились уголки листов и побледнели чернила. Записи, сделанные карандашом, вообще разобрать было невозможно. Всё это нужно было просмотреть, ориентируясь на весну-лето 1927 года по датам. Послеполуденное солнце било в окна, а мы с Вацлавом шуршали листами, осторожно перелистывая страницы и вчитываясь в даты и пояснения к ним. Я фотографировала записи и переводила с помощью интернета. Вацлав читал свои опусы, кое-где надолго задерживаясь на страницах. Воспоминания так поглотили его, что он на мои вопросы или не отвечал, или ограничивался “угу” и “ага”. Он перенесся в прошлое, поглощенный прочтением, не обращая внимания ни на меня, ни на бег времени. Я уже разобрала одну стопку тетрадей и начала просматривать папку с отдельными листками, когда закатное солнце зарделось красным и в такой же красный окрасило облака на горизонте. Света было уже недостаточно, глаза мои утомились. Приходилось напрягать своё зрение, чтобы разобрать дату на бумаге, в уголках глаз где-то сбоку метались неясные тени и всполохи зелёного и жёлтого света. Подняв глаза от листов с записями, чтобы дать им отдых, я оторопела от открытия, что тени и всполохи – это вовсе не явления в уставших глазах! Тени и видения метались и плавали по воздуху комнаты над полом, за спиной травника и за моей спиной, держась темных углов библиотеки! Я застыла, не в силах пошевелиться и смотрела на эти картины в воздухе как какую-нибудь пьесу в театре. Я боялась вздохнуть и пошевелиться, наблюдая за их движением и сменой. Откуда-то с полу от окна взметнулось облако мутной мглы и пролетело за спиной травника, таща за собой толпу цветных облачков. Облачка остановились, стали набирать цвет и обретать формы. И вот проступил кусочек зелёного луга, густо заросшего травами и залитого солнцем. Можно даже было разобрать цветущие травы. На лугу выступили фигуры людей – это молодежь: два парня и девушка, в деревенской одежде. Они смеются и бегают по траве, а я в восторге и ужасе неизвестного сижу на банкетке и пытаюсь понять, что же это такое. Вот луг бледнеет, и эта картинка тает, а следом тут же появляются из тумана другое видение. Полутёмная комната освещена только лампой, что-то вроде керосинки. Темная фигура человека, склонившегося над книгой. Вот он поднимает своё лицо, и я узнаю Вацлава, только он гораздо моложе, чем теперь. Одна секунда и всё исчезает, оставив тающее облако темного тумана. Вдруг у плеча травника ярко зеленый всполох прочеркнул молнией полумрак комнаты. Снова проступает картинка. Теперь над головой, ничего не подозревающего травника, проявилась огромная стеклянная колба, которая нагревается на спиртовке и в её пузыре закипает светло зелёная жидкость. Я не отрываясь смотрю на эту смену видений. С трудом овладев собой, перевожу взгляд на Вацлава. Он увлечён чтением и ничего не видит, не чувствует., плавает в своих мыслях. Значит, эти видения в полутёмной комнате доступны только мне, травник их не видит, не чувствует. Отчётливо понимаю, что эти движущиеся картинки в воздухе имеют прямое отношение к лекарю. Я видела на лугу его и Бажану, и Збыслава. Но что это? Увидеть прошлое так явственно, так близко… Или это мне удалось увидеть мысли и воспоминания травника? Все вопросы я могу задать только Хранителю… Все берегут свои секреты от посторонних. И мне не стоило много выкладывать лекарю. Я менялась. Перемены эти и пугали, и вызывали восторг. Восторг, которого я раньше никогда не знала. А ещё бесконечное любопытство, которое толкало и подстрекало заглянуть во все эти тайны и узнать их подлинную суть.