И я стою посреди всего этого необъяснимого процесса жатвы, обтекаемый холодным будоражащим ливнем, и наблюдаю за маленьким телом в голубых окровавленных цветах.

– Мой господин, в деревне больше не осталось жителей, – раздался как будто бы вдали голос.

Нехотя отрываю взгляд от девочки и перевожу его на солдата. Он стоял окровавленный с искажённым от злобы и ненависти лицом. Его тонкие губы искривились в надменной ухмылке. Они были синими от холода. Солдата немного трясло: то ли от ярости, то ли от погоды, что принесла с собой гроза.

– Вы всё забрали? – мой же голос оказался таким мне чуждым, грубым и холодным.

– Да, мой господин! – тут же ответил солдат.

– Тогда сжечь деревню. И чтобы даже пепла не осталось!

Последний приказ отдал я, и мои слова эхом прогремели вместе с громом. Эхом мои слова повторил солдат. И слова эти пронеслись цепочкой по уже мёртвой деревне. Я видел, как загораются факелы, как владеющие огненным даром солдаты под дикий смех разом сжигали дома. За считанные минуты деревня загорелась погребальным костром. Солдаты ликовали.

Развернувшись и направившись в конец деревни, туда, где стояла конница, я бросил последний взгляд на голубые цветы. Они уже не казались мне такими красивыми, как несколько секунд назад, теперь они больше походили на те уродливые растения, что росли у могил.

Оседлав своего верного боевого коня, я направился прочь от деревни, что полыхала необузданным огнём. Огнём, который я сам разжёг для погребения тех невинных душ, что стали невольными свидетелями бушующего пламени войны. Ещё немного и враждебное нам королевство падёт под натиском молодой, но достаточно сильной Империи, что решила расширить свои границы путём пожирания других государств. Границы наши, словно чума распространяется по здоровому телу, распространялись по землям с невиданной скоростью.

А я, как великий герой, не могу упустить шанс прославить своё имя далеко за пределы Великой Империи. Пусть другие знают его, пусть души их трепещут, лишь коснись оно их слуха. Пусть бегут они от него, как звери спасаются от дикого лесного пожара. Я Люцифер Темпастес, герцог Грозового Придела, Король Грозовых земель, первый непобедимый герой Великой Империи Солярис, командующий тысячеликой армией воинов, первый палач императрицы Миражанны.

Спустя некоторое время я и моё непобедимое войско направились к столице уже обречённого на поражение королевства. Моему взору открывались поля и леса, дышавшие жизнью и плодородием. Я мог сказать с непоколебимой уверенностью, что в этих густых лесах полно непуганой дичи, а на полях можно будет собрать богатый урожай. И все эти прекрасные просторы скоро будут принадлежать Великой Империи.

Я, несомненно, завладею каждым клочком земли и подчиню всё население этого слабого и беспомощного королевства. И каждая душа, населяющая эти плодородные земли, будет благодарна мне за эту милость.

До нашего прибытия в город оставались считанные часы. Я на себе ощущал предвкушения моего воинства. Мысленно рисовал себе упоительную картину осиротевших и сломленных стен разрушенной столицы некогда процветающего королевства. Я почти чувствовал запах крови, слышал крики, переходящие в вопли ужаса, молящих о пощаде жителей, и ликование моих верных солдат. В предвкушении побоища я нервно ёрзал в седле. Мой конь, казалось, чувствовал то же, что и я. Жеребец беспокойно перебирал ногами и не мог устоять на месте, то роя землю копытом, то вскидывая голову и неистово ржав, готовясь к схватке. Он, казалось бы, тоже с нетерпением ждал боя.

Я знал, что моё верное воинство с огромным удовольствием утешит красавиц, оставшихся без защиты мужей. Что греха таить, я и сам шёл на город с мыслью о сказаниях, в которых повествуется о самой красивой королеве, что видел этот белый свет. По слухам, голос её был тих и нежен, также я не раз слышал, что она лишь одним шёпотом могла заглушить гул толпы своей столицы. О её красоте слагали легенды, где её взор сравнивали с драгоценными камнями. И я шёл проверить: правду ли люди говорят или же врут? Но одно я знал с уверенностью: королева по натуре своей честолюбива и преданна, а это-то мне и нужно. Именно её преданность я хочу сломить, предать весёлой похоти её честолюбие и из непоколебимой и прекрасной королевы сотворить себе рабу, готовую на всё, лишь бы господин одарил её кратким взглядом.