И день пролетел, как меткая стрела Парсуга. Далеко, за вторым поворотом Дану, резвились в степи юные арсии, распугали всю живность вокруг. Ловчились в скачке уходить от погони, спрыгивали и вновь взлетали на мчащихся коней. Били из малых луков – кто метче? – и, состязаясь, настреляли зайцев, чтобы матери и отцы порадовались. А крепконогий Итакса – главный соперник Мидаспа во всех мальчишеских играх – достал стрелой выпорхнувшую из травы куропатку. И хвастал перед всеми, размахивая тушкой птицы.

И Парсуг удивил – вдруг встал во весь рост на спине скачущего жеребца своего и долго держался так под радостные вопли юных сородичей. Поди-ка попробуй так! Мидасп взялся было, миг простоял, два, и полетел в траву. Мягка она здесь, уберегла от сильного ушиба, а вот от насмешек нет. Но что смеяться? Охотников также испытывать себя не нашлось…

Вернулись в сумерках, потянулись по своим кибиткам все, кроме Мидаспа. Не забыл за день мысли, пришедшей утром. И направил жеребца своего, Тур-тура к жилищу Атавака.

– Ешь, ешь, ты же голоден, как степной волк зимой, – сует лепешку старейшина, ставит кувшин с кобыльим молоком.

Разве можно отказать Атаваку? И лепешка так душиста, и каждый глоток терпкого холодного питья возвращает силу.

Старик плотно прикрыл полог, и голоса становища почти не слышны за войлочными стенками. В просторной кибитке Атавака уютно и спокойно. Светильники, подвешенные на ремнях, хорошо освещают скромное убранство жилища: развешанные по стенам войлочные ковры с рисунком в виде степных цветов и каких-то непонятных завитушек, кожаные мешки с утварью и одеждой. Но первое, что видит здесь любой гость, – это мощный лук, висящий напротив входа над невысоким ложем. Неужели Атавак еще способен натянуть его тетиву?

– Ты пришел за моим рассказом? – щуря глаза, усаживается старейшина. – Или какой вопрос приготовил для меня?

– Сначала я спрошу, а потом ты расскажешь, хорошо? – просительно протянул Мидасп.

– Ладно, – улыбнулся старик. – Ты спросишь о Фрасауке?

– Как ты догадался? – удивился Мидасп, выложил мысль свою и замер, глядя в глаза Атаваку. И тот внимательно посмотрел на гостя.

– Хвала богам, мальчишка уже не мальчишка, коль задает такие вопросы, – медленно сказал затем. – Семечко мудрости вложено в твою душу, я буду просить богов, чтобы оно проросло. Амулет… Я говорил тебе, что порой не различить человека и дайва. Мучимый завистью бывает хуже злого духа, может принести беду.

– Так это сделал человек? Ты знаешь, кто? – Мидасп почувствовал, как загорелось лицо.

– Это знают только владыки всего сущего, мальчик. И, может быть, придет день – они все откроют тебе.

И наступила тишина. Но Атавак не любил тишину, он любил слово и молчал недолго.

– Так что? Время моего рассказа настало? – хитровато спросил он.

Мидасп оживился, кивнул, и старейшина начал:

– Сарматские* земли велики. Когда-то большая их часть принадлежала сколотам, таким же кочевникам, как и мы. И язык их похож на наш, только искажен издревле. Сколоты мнили себя вечными хозяевами степей, но… пришли от берегов несравненной Рангхи* наши предки – и Орсодак, что начал род наш, был среди них – разбили и погнали сколотов далеко за Меотское море. Немногие из них стали нашими данниками, иные ушли к лесам, спрятались за деревянными стенами.

Наше племя взяло эти земли по Дану-реке. Но она велика, и не одни наши кони пьют ее воду. На восход от нас живут саурги5, обиженные воинской мощью за коварство. За ними аорсы – племя могучее и многочисленное. За аорсами в жарких степях у Гирканских вод кочуют аланы* – они тоже нашего языка. Я знаю, что они удалые воины и ловкие наездники, но самих не видел. А вот с язигами* и роксоланами* знаком. Эти сарматы кочуют у реки Дану-апр, на закат солнца от нас и дружественны нашему племени. Меж ними и нами, там, где Дану впадает в Меотское море, стоит город Данай*. Туда мы часто гоняем скот, везем шкуры на торжища. А оттуда привозим оружие, украшения и другое, полезное нам. Данай – город очень старый. Еще в сколотские времена основали его пришельцы-ионана*, которые сами себя называют эллинами. Они издавна заселили и край земли у Темно-Синего моря*, приплыв с другой его стороны. Построили города, собрали войска. Со сколотами подружились, щедро одаряя их ардаров. Народ умный и гордится множеством мастеров. Теперь и у всех сарматов немяло ионанских вещей, оружия, доспехов. Ионана назвали эту свою землю Боспором. Но только слабеет их власть в этом краю. Со временем все больше степняков стали селиться в тех городах, служа Боспору. Народ перемешался. И владыки боспорские не раз уже происходили из сарматов – вот хоть нынешний Аспург; и Данай – тоже боспорский город, ибо там на одного ионана теперь три степняка.