Идут часы, и я понимаю, что он с ней. Всю эту ночь с ней. А я закрыта здесь в его комнате. И дети наши где-то там в автобусе голодные. Мне кажется, что мое тело превратилось в пепел, а душа корчится в адских муках, и они никогда не закончатся, никогда не прекратятся. Предательство убивает быстрее кинжала. ЕГО предательство превратило меня в полутруп... оболочку, внутри которой кроме отчаяния ничего не осталось... Первая любовь совершенно безжалостна, а когда эта любовь становится единственной на всю жизнь, то она пожирает все существо. Он причинял мне боль с самого начала. Каждую секунду наших отношений. Иногда с отсрочкой в пару лет, но ненадолго. Зверь внутри него не мог обходиться без страданий… моих страданий. И как же он наслаждался там, на улице, когда посадил ее к себе на колени и гладил при мне.

 Села на пол, облокотившись о стену, закрыла глаза. Я не имею права сейчас думать об этом, не имею право умирать… потом. Когда дети будут в безопасности. Потом я позволю себе сойти с ума.

А сейчас я должна быть сильной. Послышался звук открываемого замка, дверь распахнулась, и я увидела своего мужа с бутылкой в руке и расстегнутой настежь рубашке. Он поднял руку и ткнул в меня указательным пальцем.

– Ты!… Что со мной сделала, сука? А? Приворожила?

Шаг ко мне заплетающимися ногами, и я тут же во весь рост встала и прижалась к стене. Впервые мне рядом с ним было страшно…. Нет. Не впервые… Но тогда я еще не знала, на что он способен. А теперь знаю.

– Спроси сам у себя, что ты с собой сделал!

Усмехнулся и сделал нетвердый шаг ко мне.

– Нееет! Не я! Ты! Ты, бл*дь, сидишь вот здесь! – постучал указательным пальцем по голове. – И сводишь с ума!

– А я думала, я сижу в этой проклятой комнате! Под стражей!

Кивнул и подошел еще ближе.

– Сидишь и будешь сидеть, где я скажу, – чуть пошатываясь, осмотрел мое лицо, грубо погладил щеку, – дряяянь, какая же дрянь… красивая… мояяяя.

Не просто пьян, он полумертвец от алкоголя и еще какой-то дряни. 

– Ты не имеешь на меня никаких прав. Не твоя уже!

Содрала кольцо и швырнула в него, думала, оно упадет, но Максим поймал на лету, несмотря на свое состояние. Покрутил в пальцах и сунул в карман.

– Пригодится. Можно переплавить. – сердце зашлось от этих слов, захотелось выдрать это кольцо и изодрать ему лицо. – Моя. Раз приперлась сюда.

Схватил за подбородок и приблизился вплотную так, что мне было видно каждую пору на его коже. Завоняло алкоголем и еще каким-то тонким запахом. Женским. Меня передернуло. От своей жены или как ее там… ко мне пришел.

– Все свои права ты оставил на той проклятой бумажке, которую подписал! Там твои права! И у шлюхи, на которую меня променял! Где дети? Что с нашими детьми, ты что-то предпринял? Или ты пьешь с этими жи…

Заткнул мне рот ладонью, не давая договорить.

– Тихо! Заткнись! Иначе мне придется наказывать тебя… а я… я по..ка не хочу.

Опустил голову и тронул пальцем мою шею. Повел вниз к ключицам и обвел вырез, сжал грудь.

– Тебя хочу… бл*дь, Даша, я хочу тебя трахать, слышишь? Сейчас хочу.

Сбросила его руку.

– Дети где? – схватила его за рубашку и тряхнула. – Где дети?

Его ладонь вдруг схватила меня за горло и сильно сжала так, что я закашлялась и хрипло втянула воздух.

– А когда ты, дура, тащила их сюда, ты не спрашивала себя… где они будут? Откуда ты взялась, мать твою? Тебя не должно было здесь быть? Ты понимаешь? НЕ ДОЛЖНО!

– К тебе ехала… брак наш спасать! Тебя спасать! Себя!

Расхохотался, шатаясь и запрокидывая голову.

– Спасать? После того, как ты его погубила?

– Скажи, где дети?

– Задавай этот вопрос самой себе! – убрал волосы с моего плеча, поднес их к носу и втянул запах. – Ты так пахнешь… я ужасно тебя хочу.