А элегантность платья зависит от той женщины, которая его носит. На Светораде, к примеру, широкий не приталенный сарафан сидел так изысканно, что ни одна супермодель мира в платьях от кутюр не смогла бы сейчас с ней сравниться.

Вот только речь Светорады была архаичной. Вероятно, девушка разучила роль для какого-то спектакля про Древнюю Русь и теперь ее репетирует. Только вот к чему проверять свой талант на случайных встречных?

– Неужели ты с каждым прохожим так разговариваешь?

Красавица удивленно вздернула густую бровь. Жест почему-то вышел надменным.

– Ты первый, кто мне повстречался.

– В музее?

– В этом новом месте.

– Почему оно новое?

Вроде здание, теперь ставшее музеем, стоит тут со времен Древней Руси. Может, она, называя его новым, пыталась сделать своеобразный комплимент реставраторам. Такой комплимент Максим мог отнести и на свой счет, поэтому радушно улыбнулся. Светорада не улыбнулась в ответ. Ее губки были надуты, как у капризной куклы. Очелье кокошника переливалось разноцветными бликами. Несколько крупных бусин ложились ей на брови. Максим заметил, что брови у нее изгибаются колесом. В произведениях о стародавней Руси такие брови было принято считать эталоном красоты.

– Ты, наверное, приехала издалека на гастроли в одном из столичных театров, – догадался Максим. Ему даже предполагать не хотелось, что Светорада относится к числу тех ряженых, которые фотографируются за деньги с туристами в Александровском саду. Уж не похожа она была на дешевую статистку. От девушки веяло каким-то царским величием. Видимо, актриса она очень талантливая, раз надела костюм древнерусской царевны, то и ведет себя, как царевна. Вот только почему она такая бледная. На щеках ни следа румян, на губах ни тени улыбки. Как будто ей предстоит играть мертвую царевну, а не живую.

– А кто впустил тебя в музей после отбоя? Или ты здесь заблудилась?

Светорада загадочно улыбнулась.

– Кто? – эхом повторила она и вдруг положила тонкую, унизанную перстнями, ладонь на грудь Максима. Ее рука обожгла холодом даже сквозь пиджак.

– Как ты думаешь, кто меня впустил?

Наверное, это была какая-то загадка. Максим не успел подумать над ней, как его окликнули. Охранник, вступивший на ночную вахту, как раз совершал обход.

– Подождите, кроме меня тут осталась… – Максим обернулся на девушку, но ее будто след простыл.

На улице моросил дождь. Фонари роняли неровный свет на мокрый асфальт. В такую погоду лучше всего сидеть дома, а не ждать зеленого света на перекрестке по дороге к ближайшему метро. Светофор очень долго оставался красным. Максим измотался в ожидании. Зонта с собой у него не было. Вероятно, стоит зайти в уютное кафе и выпить горячего чаю, чтобы не простудиться. Кафе тоже находилось на другой стороне дороги. Пришлось ждать, пока ленивый светофор сменит цвет.

Пока ждал, Максим заметил какой-то странный бугорок на шоссе прямо под колесами проезжавших машин. По форме похоже на голову мужчины. Только вот не может же отрезанная голова лежать прямо на проезжей дороге в центре города и не привлечь внимание полиции. Наверное, показалось.

Автомобили медленно проползали мимо него по зебре. Светофор так и оставался красным, но поток машин редел. Максим смахнул капли дождя с ресниц. Вид дороги показался ему размытым, но голова на дороге вдруг прорисовалась четко. Она лежала прямо на асфальте и, судя по всему, была живой. Глаза раскрылись в ужасе, а рот в крике. Максим вдруг понял, что это не отрубленная голова, а человек, зарытый по горло в землю. Наверное, какой-то рабочий застрял в отверстии канализации и теперь не может выбраться. А колеса автомобилей вот-вот проедутся по нему. Наверное, из-за шума машин не слышно его крика.