Вроде бы преуспевающий реставратор должен был быть обеспеченным, но Максим к числу везунчиков не относился. Новый заказ – его единственный шанс заработать на собственное жилье. Конечно же, большую часть гонорара заберет себе руководство музея, обеспечившее ему заказ, но и того, что останется должно хватить на первый взнос на ипотеку. Заказчик, наверное, невероятно богат, что платит так много за восстановление вещей, которые вообще-то никому не нужны. Все матрешки были абсолютно одинаковыми и по размеру, и по окраске. В одном экземпляре они бы еще представляли ценность, но не сразу в таком количестве. Максим даже задумался, а не поддельные ли все из них, кроме какой-то одной, действительно старинной. Вдруг заказчик устроил ему экзамен, наштамповав кучу поделок. Поди, догадайся сам, которая из них подлинная. К матрешкам не прилагалось никакой описи или накладной. В реестр вещей, переданных на реставрацию, они тоже были не внесены. Всё не по правилам! Но хорошая оплата снимает все ограничения. Если руководство музея, при котором работал Максим, на все закрыло глаза, то и ему не стоит задавать вопросов.

Обычно из мастерской нельзя было уносить реставрируемые предметы, но с матрешками был особый случай, поэтому одну из них Максим взял с собой, чтобы продолжить работать сверхурочно. Он спрятал матрешку в нагрудном кармане пиджака. Поскольку пиджак висел на нем, как на вешалке, это было даже не заметно. Хорошо быть худым и носить просторную одежду с вместительными карманами. Тогда все вещи можно рассовать по карманам, и никакая сумка не требуется.

Рабочий пропуск каким-то образом выскользнул и упал на пол. Наверное, в одном из карманов появилась дырка, раз такое произошло. Максим наклонился, чтобы поднять его и вдруг ощутил толчок в области груди, будто что-то ударило его в сердце. Не могла же деревянная матрешка, спрятанная в нагрудном кармане, злобно его пнуть. Наверное, из-за постоянных волнений, он наработал себе грудную жабу. Нужно будет сходить к кардиологу.

Тонкая карточка пропуска чуть не порезала пальцы. Максим поднял ее и выпрямился сам. В зале музея, по которому он обычно проходил к выходу, было пусто. Свет стал приглушенным. Вероятно, из-за этого собственное имя, напечатанное на пропуске, показалось ему каким-то чужим. Максим Григорьевич Костин. Это он и есть! Фамилия, как нельзя, кстати, ему подходит, ведь он несгибаемый и крепкий, будто кость. Никакие испытания жизни его не сломили. Наверное, его душа тоже окостенела, потому что ни в какие сверхъестественные вещи он уже не верит. Поэтому попытки Даши зазвать его в кино на фильмы ужасов бесполезны. Ему неинтересно будет их смотреть, потому что за непрестанной и трудоемкой работой он растерял склонность к фантазиям.

Многим посетителям при виде старинных предметов в музее хотелось послушать любопытные истории. А вот Максим привык равнодушно смотреть на экспозицию, которую видел каждый вечер, уходя с работы. Предметы старины, заключенные в современные витрины, почему-то казались находящимися в плену. Сейчас в слабом освещении мечи, латы и дароносицы приобретали зловещий вид. Посетителей не осталось, контролеры и охранники тоже куда-то делись. Не могли же они так рано уйти с работы. Обычно они уходили позже него.

Максим заметил одну припозднившуюся посетительницу, которая неслышно шла между витринами. Ее походка была такой тихой, что шагов вообще было не слышно. Раз одна посетительница все еще здесь, значить двери музея еще запереть не успели. Если только ее саму не заперли тут после отбоя. Девушка двигалась как-то сонно, будто лунатик или даже привидение.