Но додумать эту мысль у меня уже не получилось.

Тут рядом со мной приземлились трое существ, что не пролетели так далеко как собратья. Они сперва полежали мёртвым трупом на каменистой земле, дав мне ложное облегчение, а затем, видимо собравшись с духом, тяжело поднялись, повернули в мою сторону побитые и окровавленные головы, принюхались, и резко напали на меня. Благо у меня до сих пор был топорик Славы. Я через силу, через боль начала сражаться. Двух я смахнула одним ударом, они были самыми обессиленными, а третий…он не заметно подкрался сзади. Снова эта колющая боль. И снова в том самом месте. Они что сговорились!? Я опять упала, не успев нормально подняться. Сейчас было больнее чем в прошлый раз, да и сил у меня осталось немного, что только усиливало восприятие всякого внешнего вмешательства. Из тех самых последних сил я замахнулась на него топориком. Он полетел к остальным собратьям. Топорик выпал у меня из рук и приземлился рядом со мной. Дышать стало тяжело, будто в лёгкие залилась вода. Кости и суставы ломило, а сердце бешено колотилось, и каждый удар разносясь по телу, будто пинок, добивал меня изнутри, усиливая боль. Я с трудом повернув голову, посмотрела на своё плечо. По руке текла моя, красная кровь, но она была смешана с его противной, черноватой. Рваная рана не переставала кровоточить. Посмотрев на неё, я ощутила боль с новой силой, хотела закричать, но воздуха не хватало. Картинка мира перед глазами поплыла, а вместо неё начала появляться чёрная пелена. Красные и жёлтые круги то появляясь, то исчезая на фоне этой пелены. Били ярким светом и резали глаза, которые уже закрывались. Я отключилась.

В отключке я была не долго, так как придя в себя я до сих пор видела каньон, но я уже была не на выступе в стене. А лежала рядом с вышеупомянутой чёртовой расщелиной. Голова моя лежала на коленях у Эн. Она просила прийти меня в себя. Олеся плакала. Аня и Слава стояли рядом и не выказывали эмоций. Но было видно, что им тоже плохо. У Эн я тоже заметила слёзы.

– Why… Why are you crying? – Спросила я, запинаясь по -английски. Почему не по – русски? Что происходит? Почему я вообще это сказала? Это ж тупая и клешированная фраза!

– Ой, перепутала. Ахах. Хотя, это даже забавно! Ты же в началке тоже вставляла фразочки на иностранных! Ахахахах. – К итак болевшей голове приложился звон в ушах от голоса этой дамочки.

– Hi.. – Это звучала тихо и как -то с насмешкой. Пользуясь моим бессилием, эта девушка видимо завладела моей речью и сейчас говорила с моими друзьями. Я начинаю её ненавидеть.

– Ты… Ты… просто сумасшедшая! Ты хоть понимала, на какой риск идёшь? Ты думала, о том, что мы будем волноваться!? – Да… Я всё прекрасно понимала. – Сказала я и вновь на моём лице появилась слеза. Затем другая и вот Эн уже сидит и успокаивает меня, а я прижалась к ней.

– Пф, телячьи нежности! – Прокомментировала голосиха.

Внезапно, на своей макушке я почувствовала прикосновение, которое явно не принадлежало Эн. Мельком я увидела. Что рядом с нами на кортах сидит Слава. Аня приобняла Эн со спины, а Олеся подсела рядом с нами и положила голову на плечи к Эн. Тут последняя случайно задела моё плечо. Я непроизвольно тихо зашипела от боли. Эн в недоумении посмотрела на меня. Я подняла свой взор на девочек. На своём плече я вновь почувствовала прикосновение. На этот раз это был Лава. Я зажмурилась и вновь зашипела. Каждое их любопытное касание прожигало меня на сквозь. Было очень больно. Даже больнее чем в момент, когда я получила это увечье. Невольно я хотела закричать, но голоса будто не было, и я просто беззвучно открывала рот, будто рыба, попавшая на сушу, глотающая ртом воздух, дабы выжить. Так как рана изначально находилась под одеждой и была не глубокой, ребята сразу и не заметили. Эн осторожно, не смотря, на то, что её руки дрожали, а дыхание от паники было сбито, сняла лоскуток от порвавшейся кофты и увидела причину моих мучений. Она вскрикнула и отшатнулась. На её лице была явная гримаса ужаса. Зрачки сузились, почти до маленьких точек, её всю трясло, а сердцебиение было настолько громким, что эхом разносилось по обрыву, отражаясь от серых, испачканных в крови тех существ остроконечных скал.