– Оставь, не надо.

Какая глупость. Ну ладно. У меня не было сил спорить.

Воронья Лапа послал меня сюда, чтобы Эзабет выжила. Откуда-то он знал об опасности. Интересно как? Хотя гадать о том, как Безымянные узнают о наших делах, – все равно что предсказывать ветер. А ведь я чуть не завалил дело. Я почти не помог ей, а за свои старания заплатил жизнями восьмерых, включая нового парнишку. Он так боялся Морока. Наверное, боялся и на станции. А нам всем было наплевать.

– Я туда и еду, – сообщил я. – В общем, мы все-таки поедем кататься.

Она не возражала, потому что потеряла сознание.

Я притащил обеспамятевшую леди во двор. Да, иные щиты и то тяжелей. Тнота хорошо улаживает дела. Они с Пискуном запрягали лошадей: полдюжины широкогрудых тварюг с неровными белыми пятнами на черных носах. Я уложил леди Танза на скамейке напротив Ненн.

– Мне ехать с этой ведьмой? – проскрипела Ненн.

Лицо красное, катится пот. Скверно.

– Тебе было наплевать на то, что Глек спиннер.

– А ему было наплевать на то, что он родился с серебряной ложкой в заднице. Если ведьма начнет корчить леди, выпинаю из кареты.

– Это ее карета.

– А дохну в ней я! Не хватало еще, помирая, книксен делать.

Ненн выглядела полумертвой – и, похоже, на самом деле была. Но еще находила силы огрызаться. Значит, надежда есть. Может, мы и успеем к Саравору, до того как Ненн убьет отрава, рожденная ее же телом. Вот когда Ненн затихнет – тогда дело швах.

Перед отъездом я нашел капитана, не пустившего меня к коммандеру всего несколько часов назад. Капитана слегка ранили, но он сумел собрать остатки гарнизона и выбить драджей из ворот. Глядишь ты, он вышел вовсе не таким уж бесполезным, каким показался сначала. Двое его лучших людей уже скакали на север, к Тринадцатой станции, чтобы запросить подкреплений и отправить по коммуникатору сообщение в Валенград. Ох и приятный выйдет сюрприз Маршалу границы Венцеру. Честное слово, хотел бы я сам принести чудесные новости Железному козлу и посмотреть на его лицо. Хотя, может, пошлю ему рапорт, когда вернусь. А пока пусть разбирается армия.

Я гнал карету почти без передыха. Дорога была донельзя ухабистая, пассажиры кривились от боли. Мы катили на север по рокаде. На запад – Дортмарк: фермы, поля, города, леса, жизнь. На восток: пустые рыжие пески и расколотое небо Морока. Мы шли вдоль границы, разделившей миры.

Конь сдох прямо в упряжи. Мы обрезали постромки и погнали оставшихся еще сильнее. В десяти милях от Валенграда забрызгал пеной еще один, грохнулся наземь и сломал ноги третьему. Трое оставшихся, хотя и мощные зверюги, карету тянуть не могли. Мы повстречали купеческий караван, и я забрал их коней. Купцы не сопротивлялись, никого убивать не пришлось.

Я беспощадно нахлестывал новых коней. Вот показался город: заводы и фабрики изрыгают дым, ночь расцветили тысячи фос-огней. Над цитаделью сияет багровым пламенем сквозь едкий туман слово «МУЖЕСТВО». С востока отравленная пустыня вплотную подступала к огромным стенам Валенграда. Но теперь Морок был не самым жутким в моей жизни.

Мать его.

У каждого большого города есть своя Помойка. Собери достаточно крыш за одной стеной, и все дерьмо с отбросами найдет себе какое-нибудь место. Бедняки, калеки, иностранцы, отверженные – все собьются в кучу, чтобы не дать растоптать себя поодиночке. Успешные люди ненавидят такой сброд хотя бы за то, что бедолаги поневоле вызывают сочувствие. Но туда стекаются и опасные, покрытые шрамами типы, жестокие и хитрые. Они восседают на дерьме и раздают ему приказы, отправляя на заработки легионы шлюх, прокаженных, воров и мошенников, суетливые отряды вонючей нищеты. Думаю, вы понимаете, про что я. В таких местах одна помощь – святоши, но и те беспомощно пожимают плечами. В городе-крепости Валенграде, центральном узле приграничной обороны, мы зовем нагромождение сырых, убогих зданий и сырых, убогих созданий Помойкой. Туда мы и отвезли Ненн. А где еще обитать чародею, колдующему с человечьим мясом?