В этом бою Леонов действовал более уверенно. Ведя из винтовки прицельный огонь, он застрелил двух фашистов, а третьего, метнувшегося навстречу, заколол штыком.

– Неплохо! – поливая врагов огнем из своего «Дегтярева», прокричал ему Лосев.

Задача была выполнена, потери отряда оказались не велики. Но в базу возвращались с таким чувством, словно его постигла неудача.

Пришвартовались к знакомому причалу, на полуторке отправили в госпиталь раненых и убитых, построились в две шеренги, зная, что команды «разойдись!» не будет.

В строю, поникнув головами, стояли четыре безоружных разведчика, а старшина отряда Григорий Чекмачев сверял по списку номера четырех винтовок – кому какая принадлежит. На шкентеле* с сапогом сорок шестого размера в руке, хмуро стоял Витек, а на правом фланге – босой Белов.

Случилось вот что.

К полудню отряд отбил несколько атак, а когда немцы получили подкрепление, начал отходить к соседней сопке. Первая группа уже заняла новый огневой рубеж, вторая прикрывала маневр.

Вражеские атаки нарастали.

Егеря приблизились настолько, что были слышны их крики и топот кованых ботинок. Потом на высоте остались два последних отделения – Лосева и Даманова. С ними майор и капитан. Напряжение боя нарастало, гремели выстрелы, рвались гранаты, и у Белова сдали нервы.

Оглянувшись, завопил, «уже все отошли!», вскочив, резво побежал. За ним еще три разведчика. Скатившись вниз, чтобы сократить дорогу, ломанулись напрямик, к небольшому озеру. Те, кто остался, продолжали яростно отбиваться.

Стрельба нарастала, и беглецы, посчитав что немцы уже ведут огонь по ним, побросали винтовки, а Белов стянув сапоги. Бросились в ледяную воду.

В это время майор распекал старшину Лосева.

– Где ваши бойцы? Половину растеряли? Эх вы, горе – разведчики!

Они с Инзарцевым легли в цепь, и моряки отбили еще одну атаку неприятеля.

Виктор видел в бою майора – он спокойно целился и метко бил из ППШ*. Короткими очередями вел пулеметный огонь Инзарцев. Изредка поглядывая по сторонам, Харабрии с Радышевцевым, Тарзанов и другие разведчики с ожесточением, но без страха стреляли из винтовок и, готовясь к ближнему бою, выкладывали рядом гранаты.

Даманов воевал лихо, с каким-то озорством, и Виктору было легко рядом с ним. Хотелось даже подмигнуть Николаю, и крикнуть что-нибудь веселое. Утром, когда вдали только показались егеря, настроение было совсем другое.

Томила неизвестность и смутная тревога: как сложится бой? Все это прошло. Даже в критические минуты вражеской атаки страха не было. Рядом находились товарищи. И если два отделения разведчиков с пулеметом сдерживали целую роту отборных егерей, все уже казалось нипочем.

По команде майора перебежками отошли к сопке и соединились с группой Лебедева. Позже других на сопку взобрались Инзарцев с Лосевым, Харабрин и Тарзанов. Последние двое несли на плечах подобранные у озера винтовки.

– Трофеи героического прикрытия! – объявил Харабрин. – Приказано доставить в базу в полной сохранности.

А Витек, грозно потрясая сапогом, уже направился к побледневшему Белову.

– Сейчас у меня этот ишак попляшет! – харкнул на землю, но тут же замер под строгим окриком майора:

– Отставить!

И вот отряд во главе с Лебедевым стоит в строю на причале, ожидая Добротина с Инзарцевым, задержавшихся на мотоботе. Что скажет майор? Как оценит минувший бой? Какое наказание ждет трусов?

Наконец, сойдя по трапу, оба встали перед шеренгами. Лебедев хотел было отдать рапорт, но Добротин махнул рукой, – не надо. Подойдя вплотную, заговорил ровно и спокойно. Но каждое его слово вбивалось в голову.