– Как могло получиться, что до вас сюда никто не приезжал? – продолжала расспрашивать я.

– Не знаю, – сказал Билли. – Семья Моранди владела островом больше ста лет, – он снёс макушку растению с какими-то висячими листьями, похожими на щупальца осьминога, и поморщился, – но я никогда с ними не встречался.

От порыва ветра растения закачались, хлопая мокрыми листьями по рукам и лицу, так что я вся сжалась, чтобы поместиться в узкой проход, прорубленный Билли.

– А почему?

– Без понятия. Думали, что они захотят пожить в том роскошном доме, где сейчас остановились вы, – Билли безжалостно воевал с кустами, так что остатки цветов разлетались по сторонам, – но они сюда так и не явились. Кто-то из них каждый месяц присылает папе чек, ну и если какие проблемы, типа генератор перегорел или ещё что, папа им сообщает, и присылают ещё денег.

Каким-то образом лес становился гуще и гуще по мере того, как мы углублялись в него: деревья делались всё выше, а их кроны – шире и мокрее. С веток свисали гигантские орхидеи с раззявленными ртами. Стоило снова подняться ветру, и в воздух поднялись целые облака пыльцы, облепившей мне щёки и губы. Она была сладковатой на вкус. Под глухой стук сердца, отдававшийся в ушах, роскошная зелень словно кружилась над нами в танце. Здесь было очень красиво. Так тепло и уютно. Я боролась с искушением улечься прямо на землю и позволить растениям убаюкать и укрыть меня.

– Берегись! – Сучок с острыми шипами упал Билли на плечо и отлетел прямо на меня. Я едва успела увернуться: сердце стучало как бешеное. Как будто я только что проснулась. Я что, всерьёз собиралась заснуть вот тут, прямо посреди леса?

– Извини. – Билли отвёл в сторону ветку и вытер пот со лба. – Мы почти пришли.

– Куда пришли? – У меня опять возникло ощущение слипающихся лёгких, и колени грозили вот-вот подогнуться.

– Увидишь. – Он направился в обход валуна размером с автомобиль, пестревшего от пятен лишайника и мелких розовых цветочков. Впереди с веток свисали бороды испанского мха, создавая настоящий занавес. Билли продрался через него и раздвинул для меня.

У меня захватило дух. Пространство за занавесью из мха широко распахнулось, пронизанное серебристо-голубым сиянием и заполненное шумом плещущейся воды. Это не могло быть настоящим. Может, я на самом деле разлеглась в той чаще и заснула? Тайком ущипнув себя за запястье, я шагнула вперёд, в эту невероятную красоту, и стала не спеша любоваться ею.

Округлый пруд, примерно в сотню футов диаметром, лежал у наших ног. Берега обрамляли грубые и серые валуны, а позади возвышался каменный утёс. Вода, кристально прозрачная у берегов, постепенно темнела на глубине, и в самом центре её сиял ровный круг цвета сапфира. Голубой круг глубокой, бездонной воды – в точности как та, в которую я погружалась когда-то в Белизе или на Багамах. Такая, в которую я погрузилась бы в Дахабе. Это было слишком жестоко.

Билли уселся на берегу и опустил ноги в воду. Я скорчилась рядом. Мне было страшно и казалось, что стоит хотя бы пальцем прикоснуться к этой ослепительной воде, она поглотит меня целиком – хочу я того или нет.

– Тёплая? – поинтересовалась я, скрипя зубами от подавляемого желания.

– Она превосходная, – заявил Билли.

– А там что? – Я кивнула в сторону невероятной голубой дыры.

– Это же сенот[3]. Там источник пресной воды. – Он достал из рюкзака зерновой батончик, развернул и откусил сразу половину. – Хочешь?

– Нет, спасибо. – Я скинула сандалию и потрогала пальцем зеркальную холодную поверхность. Появились мелкие круги, постепенно расходившиеся по пруду. – Здесь кто-нибудь пробовал нырять?