— Сэнт-Николас Стрит. — Она поёрзала в кресле.

Пора перестать залипать. Это слишком заметно.

— О-оке-ей… — протянул Артур, быстро вбил адрес и воткнул телефон в держатель возле руля.

Навигатор построил маршрут. Артур дёрнул ручник и медленно вывел машину на дорогу. Щетки стремительно смахнули со стекла воду, сквозь обивку сиденья стало проступать тепло... Подогрев! Какая прелесть! Келли вжалась в кресло, прилипла к нему от плеч до коленок, и горячие волны потекли по телу. Она закрыла глаза, из груди вырвался протяжный стон.

Возможно, слишком протяжный. А хотя плевать. Это тепло настолько прекрасно, что промолчать невозможно. И точно стоило всех заглушенных принципов…

— Так что там насчёт стрипа? — сквозь гул мотора раздался низкий голос.

Келли распахнула глаза. Мокрый Бристоль неспешно поплыл за окном.

— Какого стрипа? — Она резко повернулась к водителю.

На его запретно-красивых губах дрогнула ухмылка.

— В который ты не пошла несмотря на растяжку. — Артур покосился на её колени.

Бо-о-оже. В нём снова включился волчара в шкуре ягнёнка. Келли закатила глаза.

— Это всё, что ты запомнил? — она полностью развернулась на сиденье, поджала под себя ногу и села боком.

Джип остановился на светофоре. Артур повернулся к ней и в открытую посмотрел так, будто она только что сказала нечто идиотское.

— Ты всё еще не загуглила разницу между воздержанием и импотенцией? — он многозначительно дёрнул бровью.

Засранец. Келли хохотнула и отвернулась.

— Точно. — Она прочесала пальцами влажные волосы. — Я это запомню.

Все самцы одинаковые. А красивые — вообще что-то ужасное. Выглядят как грех, ведут себя так же, но у них это получается настолько естественно, что и не придраться. Возмутительно-восхитительное сочетание.

— Так как? — Впереди загорелся зеленый, и джип двинулся дальше сквозь дождь. — Не расскажешь? — Артур постучал пальцами по рулю.

Келли снова бессознательно протянула ладони к вентилятору. Ох уж этот стрип. Не стоило вообще об этом писать, хотя она и не ждала, что встретится с ним лично и придётся отчитываться. Жаль, думать наперед так никто и не научил. Так что теперь нужно как-то выкручиваться. Она покусала губу.

Хотя с татуировками всё логично. Даже врать не придётся.

— На самом деле всё просто. Мой отец художник, — Келли машинально растёрла ноющее колено. — У тебя отцовские волосы, а у меня отцовские руки. Я рисовала, сколько себя помню.

— Но ты вообще танцевала? Откуда эта идея?

Дерьмо. И нужно было ему так зацепиться за эту мысль… Она напустила на себя всё возможное безразличие.

— Танцевала, но ничего конкретного. — Невыразительно пожала плечом. — Моя мачеха — учитель танцев, так что творчество в моей семье идёт с обеих сторон.

Артур на мгновение отвлёкся от дороги и повернулся к ней.

— Мачеха? — Густые чёрные брови сошлись на переносице. — А где мать?

Из груди вырвался тихий облегченный выдох. Хорошо, что он так непринуждённо переключается с темы на тему. Эта, по крайней мере, в силу срока давности не так сжимает глотку.

— Это грустная история, которую ты не захочешь слушать от почти незнакомого человека, с которым разойдешься через пять минут. — Келли легко отмахнулась. — Придётся сочувствовать, делать вид, что не плевать…

— И всё-таки? — Он плавно свернул в поворот.

Упрямый!

Размытый вид улиц за окном сменился на более близкий и знакомый. Келли снова подперла щёку и без смущения уставилась на красивый профиль с горбинкой на носу.

— Мне было пять, у неё был рак, и мы не станем об этом говорить. Я мало что помню. Но мачеха у меня отличная. Мы с ней подружились, так что здесь нет никакой трагедии: в кладовой меня никто не запирал, и зерно перебирать не заставлял. — Она намотала на палец прядь волос. — Ну а ты? Почему гитара? Ты, случайно, не поёшь?