В Луйано побывать мне не удалось. С Мендиве я так больше и не встретилась, о чем теперь очень сожалею. Но подаренное им мне звучное слово (слышала я его впервые) – «Элегуа» прочно засело в памяти и спустя много лет оно как бы обрело свою плоть в моем сознании, обрело совершенно отчетливые грани и погнало мою мысль за этим божеством в дорогу к пантеону черных богов Кубы, чтобы написать эту книгу.

Как знать, может быть, не без воли Элегуа в поездке по стране мне сопутствовала удача. Так, в Камагуэе довелось встретиться с выдающимся крестьянским лидером этой провинции Факундо Мартинесом, о смелости и бесстрашии которого в борьбе за права крестьян я была начитана. Встреча состоялась в ресторане за обеденным столом. Обед был заказан по его выбору. Трапеза не была изысканной: состояла из блюд традиционной кухни крестьян-скотоводов. Румяно поджаренный кусок мяса в обрамлении поджаренных пластин банана лежали так красиво, что не хотелось даже разрушать эту красоту. Победил аппетит. И после первого же разжеванного кусочка я взглянула на Факундо, внимательно изучавшего меня своими огромными черными глазами на худющем негритянском лице.

Мбори, Зоя, произнес он. Слово мне показалось не только совсем не знакомым, но и не испанским. Но улыбка Факундо была такой доброй, и он весь так располагал к себе, что я осмелилась задать ему вопрос: что это за мясо? Кто тот повар, который так красиво и аппетитно зажарил его?

Факундо с видом заговорщика, готового мне поведать тайну волшебства самому благодарному слушателю сказку о чем-то неведомом, лишь повторил: «мбори». И вполголоса прошептал: «Элегуа». И тут выяснилось, что «мбори» с языка лукуми переводится как «козел». Козлятина была действительно необычайно вкусной. Оказалось, что и Элегуа при сем: козел является главным действующим лицом в ритуальных обрядах абакуа. Приверженцы сантерии считают, что Элегуа задобрить можно лишь одним из излюбленных его яств – козлятиной.

Прошло почти сорок лет с того времени, но я отчетливо помню остановленные временем мгновения того моего первого и прекрасного путешествия по Кубе, тысячи километров ее дорог, овеянных доброжелательностью Элегуа. Я почти уверена, не будь Элегуа и замечательной кубинской традиции верить во всемогущество этого ориша, мое путешествие оказалось бы куда менее впечатляющим. А теперь во дни моих сомнений и раздумий о судьбах моей родины, ее дорог я беззвучно шепчу иногда: «Прими мою благодарность, Элегуа! За все. Прежде всего за открытие мне неведомого мира духовных поисков. И до сих пор очень сожалею, что не побывала в Луйяно, в мастерской художника Мануэля Мендиве. Но все же попытаюсь рассказать о его творчестве, проникнутом верой в Элегуа. Именно Мендиве помог мне понять, что Элегуа это не просто божество дорог, как таковых, но бог главной дороги человека – дороги Жизни. Судьбы. Она и есть, наверное, определяющая путь смертного в этом мире. Именно так воспринимают его и йоруба. Такое понимание места и роли Элегуа в жизни можно ощутить при изучении религиозных церемоний и ритуалов у лукуми, посвященных Элегуа, а также философии ритуалов абакуа и миросозерцания членов этого тайного общества.

Естественно, что место и роль Элегуа в современной повседневной жизни (в сравнении с былыми временами) поклонников черных богов сильно изменились. На иерархической лестнице пантеона черных богов Элегуа поднялся значительно выше, превратившись именно в бога Судьбы, которая, естественно, отнюдь не есть воплощение безопасности ни входа в дом, ни даже дороги покинувшего свой дом путника.