Какими эпитетами характеризовались африканские правители (манса, маи, оба, нтеми, что равнозначно таким понятиям: император, кайзер, король, царь), видно из приводимых ниже «дифирамб»:

Я – Светлый Разум вместе с неуемным Воином грудью встретил копье врага;

Я – Проворный прошел мимо них. И со мною был Катваза;

Я – Рвущийся в бой, поклялся на муравейнике вместе с Укротителем новобранцев;

Я – Не терпящий возражений, сломал в гневе свой лук;

Я – Никогда Не Обращающийся в Бегство, пошел в бой у Руфунзы и со мной был Катембу;

Я – Непоколебимый, принялся колоть копьем;

Я – Не просящий помощи твердо стоял на узкой тропе.

Одним из таких афористичных «автохарактеристик» мог, наверное, «похвастаться» и правитель одной из самых развитых народностей – йоруба. Непререкаем был авторитет его в обществе, которое сформировалось тысячу лет назад на карте «черной земли»: в Западной Нигерии. Это – государственное объединение, именуемое Эби, созданное по принципу точной копии семьи. Оно представляло собой сообщество земледельческих общин, расселявшихся в лесах. Согласно идеологическим верованиям это государство соответствовало образцу «семьи» духовных существ – богов, более мелких божеств и предков под верховным руководством и велению бога Олодумаре. Мыслилось, что на земле, «созданной богом», точнее, в городе Ифе, как раз и существовала первоначальная копия такой системы. Обожествление власти и самих правителей играло решающую роль в «общественно-политической» жизни народа йоруба. Выглядела эта структура правления следующим образом. Причем считалось, что это подчинение и соподчинение, по идеологии йоруба, даровано свыше и как бы «пересмотру не подлежит. Решающее слово здесь принадлежит богам, то есть ориша.

Во главе – правитель Ифе – Они. Ступенькой ниже – правители других городов – Обы. Причем их положение в иерархии «власти» зависело от степени древности предка – Одудува, орудия Бога. В хозяйственном отношении йоруба стояли на достаточно высоком уровне развития. Им были известны обработка железа и меди; производство ритуальных и декоративных предметов высокого уровня совершенства; хлопчатобумажное ткачество. Однако лишенные возможности заниматься коневодством из-за мухи цеце, но нуждаясь в отражении враждебных кавалерийских атак соседей и необходимости, в свою очередь, собственных ответных действий подобного рода, тратили огромные деньги на покупку лошадей у суданцев и вооружение войск. Главный мотив: не позволить себе отставать от соседей.

Вместе с тем ни хозяйственные успехи туземцев, ни их идеология и верования мало интересовали пришельцев, устремленных исключительно к наживе. «Общение» же, как таковое, для них важно было исключительно с позиций доступа к источнику обогащения.

Пришельцы несли им свои собственные представления о верованиях, идеологии, образе жизни, нравственных принципах.

Со временем в мрачных фантазиях воздыхателей о золоте образ черной Африки начинает обретать черты Калибана, уродливого дикаря, раба, появляющегося уже среди действующих лиц «Бури» Шекспира. Но Калибан – не пионер художественного образа.

У Шекспира был предшественник – желчный английский поэт Уильям Данбар. Не жалея красок и ехидства, он посвящает свой сонет Черной леди с чувственными, пухлыми губами, не скрывая своего отвращения, а заодно и своей неловкости за колесо фортуны благородного участника турнира. Сюжет сонета посвящен «поединку неистового рыцаря в честь черной леди». Факт исторически достоверный. Турнир состоялся то ли в 1508, то ли в следующем году в Эдинбургском королевстве. Известно, что Черная леди досталась королю Джеймсу IV. С нескрываемой желчностью стихотворец описывает подробности того, как четырнадцать рыцарей несли эту леди от замка, где она жила, до самой ограды аббатства.