– Степаныч, я тебя уважаю! – Курагин протянул руку и зацапал в пятерню сразу два бокала. – А к чаю что-нибудь есть?

– Естественно, когда это у нас не было!

Беря свой стакан, Соколов невольно принюхался – пахло выпечкой. Из все тех же ведущих на кухню дверей выпорхнул помощник повара. В руках у него был такой же поднос, как и у Степаныча, и на нем горкой лежали свежевыпеченные плюшки.

– Это у нас Светлана Валерьевна старается! – Явно вводя сидящих в курс дела, Степаныч поставил поднос на стол и сел на первый попавшийся под ру… в общем, подо что-то попавшийся стул.

– Слава Светлане Валерьевне! – громко проорал Курагин, хватая с подноса сразу четыре плюшки.

– Эй, ты не наглей, не наглей! – В свою очередь беря с подноса вкусно пахнущую выпечку, Андрей в шутку погрозил Алексею пальцем.

– Ему можно, он же у нас парень местный, – хитро улыбнулся Гордеев, – уже вторую неделю здесь плюшки тырит.

– Да ладно, ладно, набросились, жалко им плюшечки для хорошего человека.

– Это ты-то хороший? – Андрей отхлебнул из бокала и откусил кусочек от еще горячей плюшки. Чай был отличным: в меру горячий и с легким привкусом каких-то трав, а плюшка… плюшка вообще казалась божественной, особенно после пары суток на сухом пайке.

– Мужики, вы задолбали! – Притворно обидевшись, Алексей повернулся лицом к стене и с удвоенной энергией навалился на выпечку.

Уже поздно ночью, когда, взбудораженные новыми впечатлениями, бойцы наконец угомонились и наступила почти идеальная тишина, Андрей вместо того, чтобы закрыть глаза и уснуть, накинул на плечи камуфлированную куртку и вышел на улицу под звездный шатер высокого осеннего неба. Он долго стоял, всматриваясь в такие знакомые созвездия, пытаясь отыскать на небосклоне новые, еще невиданные им звезды. Наконец ночная прохлада заставила его тело покрыться сыпью холодных мурашек. Андрей последний раз взглянул на зависший над горизонтом ковш Большой Медведицы и, вздохнув полной грудью, вернулся в палатку. Спал он спокойным сном, без сновидений.

– Рота, подъем! – Крик дневального заставил Андрея моментально подняться в кровати и, откинув одеяло, соскочить на пол. Как командир группы он, конечно же, мог немного полениться и разок-другой пропустить утреннюю зарядку, но у него даже не возникло такой мысли. Быстро одевшись, лейтенант отдернул занавеску, отделяющую кубрик офицеров от спального расположения личного состава. Электрический свет двух лампочек, падая сверху, отбрасывал на пол многочисленные тени, падающие от лениво одевающихся бойцов.

– Подъем! Кто тут еще валяется? – Андрей толкнул рукой ногу лежавшего на нарах солдатика. В ответ недовольно заворчали. – Подъем! – на этот раз лежавший подскочил и рассеянно уставился на схватившего его за ногу лейтенанта. – Живо!

Наконец-то очнувшийся ото сна солдатик откинул в сторону спальник и, часто моргая, быстро сполз на пол.

– Царьков!

– Я!

– Опоздаем на зарядку – в обед будем тренировать отбой-подъем. Всем понятно?

– Одеваемся, выходим строиться! – сердито приказал уже давно стоявший у выхода сержант. Повода не верить в реальность угрозы группника у него не было. Царьков знал: если их лейтенант что-то пообещал – то сделает, и сделает это, не считаясь со своим временем и нервами. Так что было лучше поторопить лениво продирающую зенки группу.

На зарядку они построились как раз вовремя. Дежурный по отряду только выходил на переднюю линейку и еще даже не готовился к встрече комбата.

– Становись. Равняйсь. Смирно. Товарищ майор, личный состав отряда для проведения утренней физической зарядки построен. Дежурный по отряду капитан Чеботарёв.