Кемми пригляделся.

– Сенкер! – страх и одновременно радость были в голосе слуги Себаиса.

– Да, Сенкер, – засмеялся Себаис. – Вот его бы кровь и плоть я взял бы, но наш друг Муаммар перестарался! Жаль. – Себаис тронул бездыханное тело, труп безжизненно качнулся. – Не могу не признать, ты держался великолепно, жрец Сенкер. В тебе было столько сил. Но божеству не нужны кастраты! Скажи Муаммару, пусть выбросит эту падаль.

Кемми обернулся к Муаммару.

– Повелитель приказывает все убрать тут. Выполняй.

– Будет исполнено! – воскликнул Муаммар.

Себаис и Кемми вышли из ангара.

– Сегодня наша поездка особенно удалась, – сказал Себаис своему спутнику. – Местный правитель, а скорее – царек, который лишь по глупости и лени своих подданных, является таковым, славно меня развлек.

– А как он ползал у вас в ногах, вымаливая свою власть, мой божественный владыка! – захихикал Кемми.

– Пыль под моими ногами лижут не только местные дикарские владыки, но и вполне цивилизованные дикари.

– Вы – бог, мой господин, бог, – угодливо закивал Кемми.

– Да, я – божество, мой верный Кемми. И очень скоро обо мне заговорит весь мир.

Себаис и Кемми сели в большой джип, укрытый в густой сени деревьев, и покинули это место боли и ужаса.

Ксаверий очнулся от бесконечно льющегося на него потока воды. Врач открыл глаза, он лежал обнаженный среди густой травы, а с неба хлестал безжалостный африканский ливень. Ксаверий поднялся, все его тело ломило от боли. Юноша вспомнил, что с ним произошло. Он посмотрел вниз и застонал от отчаяния.

Врач упал на колени, но тут же увидел женскую руку, торчащую из травы. Он раздвинул растения и еле удержал крик ужаса. Это была Мадлен Милтон, садисты ей отрезали нос, губы и выкололи глаза. Врач взял женщину за руку, но Мадлен была уже мертва.

– Так будет лучше, – прошептал молодой человек.

Неподалеку он обнаружил тело профессора Энгстрема. Боевики четвертовали ученого, бросив возле трупа руки, ноги и голову убитого. Не менее страшной казни подвергся и его ученик, Дюнуа, с юноши сняли кожу и выкололи глаза. Последней он обнаружил медсестру Мари Аньес. Перед смертью девушка подверглась страшному насилию, матка торчала между перебитыми ногами. Врач посмотрел по сторонам. Но он был один. Бандиты, совершив казни, вывезли свои жертвы подальше в лес.

– За что? Почему? – простонал Ксаверий. Он поднял голову к небу, почти скрытому густой листвой. – За что Ты убил их? Почему пощадил меня? Почему Ты допускаешь все это зло? – закричал он.

Потоки воды обрушивались на измученного человека.

– А, впрочем, чего от Тебя другого ждать? – с досадой проговорил врач. – Тебя же даже нет. А жаль. Я бы лично призвал Тебя к ответу.

Юноша кое-как наломал веток, нарвал травы и закрыл ими убитых.

– Это все, что я могу сделать для вас, мои друзья, – прошептал он.

Постояв несколько минут, врач медленно стал пробираться вперед. Раны страшно болели и кровоточили, голова кружилась, перед глазами плясали огненные круги.

– Нет, врешь, я не сдамся, – говорил юноша, раздвигая кусты и деревья. – Сдохну, но им больше не взять меня!

Ливень загнал многих ползучих обитателей в норы, что, более или менее, защищало врача от встречи с ядовитыми обитателями африканского леса. Он, деревенский житель, привык ходить босиком, но теперь его ступни были обожжены и изранены, поэтому сучья и камешки, на которые врач попадал, причиняли невыносимую боль. Молодой человек шел осторожно, стараясь наступать на мягкую землю и траву.

– Здесь почва влажная и кислая, – прошептал врач, – а дождь вызывает обильные соки у растений. Сама земля заживит мои ожоги. Правда, не все соки добры, здесь есть и ядовитые течения. Но и яд может быть благом. Сейчас он заменит мне дезинфицирующие средства. Иначе возможна гангрена. Конечно, если ядовитый сок попадет в открытую рану, он может вызвать и паралич. Но обильный дождь предотвратит такое. Все в природе сбалансировано. Она – лучший провизор. Да и выбора у меня особого нет.