Как нам известно, поездка митрополита Василия в Россию, его общение там с русскими государственными деятелями, издание книги «История о Черной Горы» (1754 г.), в которой подчеркивалось ее независимое положение, – все это способствовало созданию у правительства и среди русского общества представления о черногорцах как о неподвластном Турции народе. Правительство Елизаветы решило не отступать от принятого решения и продолжало настаивать на свободном пропуске черногорцев как народа, ни от кого не зависимого. Кейзерлингу было направлено распоряжение, чтобы он «вновь представление учинил» венскому двору.

Таким образом, Россией была занята твердая позиция: она рассматривала черногорцев как неподвластный Турции свободный народ. По этому поводу в промемории, направленной 8 августа 1754 г. из Государственной коллегии иностранных дел в Военную коллегию, указывалось: «Хотя и неоспоримо, что в окружении черногорцов находятся многие другие народы к подданству турецкому принадлежащие, токмо черногорцы, о которых требуется, чтоб проезд им в Россию не препятствован был, в самом деле вольны, и туркам податей не платят, но напротив того они в защищении себя всегда и непрестанное дело с турками имеют, о чем недавно бывший здесь из того народа архиерей (Василий. – Я. X) за подлинно уверя; и что потому венский двор никакого сумнения иметь не может, в рассуждении Отоманской Порты, когда помянутые черногорцы, как вольные люди, чрез его области в Россию приезжать станут»^>20.

Не менее категоричный ответ был дан венскому двору на его доводы, что черногорцы подвластны Порте. В рескрипте Кейзерлингу указывалось: «…черногорцы, о которых теперь слово есть (а именно, чтоб оным по прошению их свободной проезд в Россию дозволен был), по надежным известиям действительно вольные люди, которые верховное начальство Порты не признают, а еще того меньше дань ей платят, но паче принуждены содержать себя в непрестанном от турков защищении; и для того всегдашнее с ними дело имеют; и хотя бы сей народ Порте вышеупомянутым образом трактатами и уступлен был, то однако же несумнено есть, что понеже сии черногорцы по природе своей всегда вольные люди и не зависящие ни от кого люди были, то и о подданстве их без собственнаго их на то согласия между двумя державами в договорах ничего постановлено быть не могло, следовательно, остается все то, что тогда между Портой и венецианцами без ведома сего народа и к его предосуждению постановлено, по праву и справедливости, без всякой силы и действия»^>21.

В заключение правительство Елизаветы заявляло, что Россия желает «вечного мира» с Турцией и старается о соблюдении «доброго согласия». Вместе с тем, ссылаясь на союзнические отношения с Австрией, оно указывало, что «ничего более не требует, как чтобы черногорцы, которые вольные люди и в Российской империи поселиться хотят, с потребным им всякого вспоможения и беспрепятственно пропущены были, ибо они сами должны позаботиться о проезде чрез турецкие области»^>22.

Насколько правительство Елизаветы было заинтересовано в привлечении на военную службу черногорцев, свидетельствуют меры, принимавшиеся в дальнейшем по организации переселения из Черногории. Все связанные с этим делом вопросы решались безотлагательно. Правительство поставило в известность своих дипломатических представителей в Вене и Константинополе, вменив им в обязанность оказывать всяческое содействие черногорцам, желающим переселиться в Россию. Помимо обращения к венскому двору Кейзерлинг должен был также вступить в переговоры с венецианским послом в Вене о свободном проходе черногорцев через территорию Венецианской республики, чтобы им «обид чинено не было и оказывалось всевозможное снисхождение». Ему лично предписывалось выдавать паспорта всем черногорцам, которые будут направляться в Россию, и давать им полезные советы