Лейтенант тяжело вздохнул.

– Вас ничего не смутило? Огромный пустой постоялый двор в глуши? Новые, недавно построенные дома? – он ткнул пальцем в приказ. – Просителем был не деревенский староста. Просителем был имперский министр, у которого пропали жена с дочкой, путешествовавшие по этому маршруту. Все эти люди… Они все преступники. И я не уйду отсюда, пока не закончу расследование, получив необходимые сведения и доказательства своей правоты, или не сожгу это змеиное гнездо дотла. От этого зависит моя честь офицера.

После этих слов от маски глупой девицы не осталось и следа. Я с нескрываемым презрением посмотрела прямо в его серые глаза.

– Честь? О какой чести может идти речь? Это она позволила вам убить с десяток крестьян, она позволила заниматься самоуправством на землях, принадлежащих чужому Дому?

– Они первыми напали на нас, – пожал он плечами, будто это была какая-то мелкая неприятность. – И помешали прямому выполнению поставленной задачи. Находясь под юрисдикцией Империи, мы имеем полное право запрашивать любое необходимое количество ресурсов на землях провинций.

– Скажу честно: мне до Империи дела нет, равно как и до пропавшей без вести семьи министра. Сейчас вы не на среднеземской территории, лейтенант. Вы в Веасе, и то, что у вас там подписанные Императором бумаги, не дает никакого права устраивать расправу и самосуд над нашими людьми. Вы должны были поставить в известность любого представителя Малого Дома, если ваша задача как-то связана с их владениями. Но не сделали этого, а теперь бесчинствуете и прикрываетесь бумагами? Если вы подозреваете местных, то по регламенту должны были проводить расследование вместе с Домом Монрес, чтобы потом передать суду все собранные вами улики, и принимать объективное решение, опираясь на законы Империи.

– Кроме ситуации, в которой жизнь и здоровье моих людей подвергаются опасности. В этом случае я волен поступать так, как сочту нужным. А опасность тут представляет каждый, – он стал каким-то не по возрасту серьезным. – Не верите? Посмотрите на нее.

Он махнул рукой в сторону девчушки. Та вздрогнула, но не повернула головы, лишь сильнее поджав колени.

– И таких здесь много. Проституция, незаконная торговля, контрабанда, грабежи, вымогательство, похищение с целью выкупа… Мы испробовали все: запугивание, подкуп, хитрость, чтобы выудить хоть какую-то информацию. Но все тщетно, – он быстрым движением провел по волосам, приглаживая растрепавшиеся пряди. – Каждый деревенский либо сам покрывает преступника, либо притворяется одним из этих вшивых крестьян. А значит, все должны понести наказание. А вы, как последняя дурочка, поверили в сказки, которые они вам наплели, да?

– Да, я вижу, как вы тут успешно боретесь с преступной деятельностью. Не покладая рук, – я кивнула на вино и карты на столе, но на бедную девочку даже не взглянула, опасаясь, что маска бесстрашия и напускное безразличие спадут. – Если вы тут пытаетесь воззвать к состраданию и жалости, то уверяю вас – зря. Из ваших уст подобные речи звучат настолько лицемерно, насколько возможно. Вы вольны делать что угодно, лейтенант, но помните о последствиях. И вы сильно заблуждаетесь, если думаете, что их не будет. Потому что кроме этой бедняжки, которая не больше чем игрушка для удовлетворения ваших извращенных желаний, я вообще не увидела никаких весомых доказательств ваших слов. А вот мое слово еще как будет иметь вес. Как считаете, что скажет граф Монрес, когда узнает, что вы распяли четверть деревни из-за своих подозрений?

Лейтенант ударил кулаками о стол так, что мы с девочкой подпрыгнули, а содержимое стакана разлилось по разложенным бумагам. Но Вибер даже не обратил на это внимания.