– Лейн, вон там вроде мотель, сворачивай к нему.

Я сделала глубокий вдох, когда машина остановилась у двухэтажного здания, покрытого зелёной, местами выгоревшей на солнце вагонкой. Первый этаж с большими окнами, был увешан мигающей рождественской гирляндой, вероятно, висящей круглый год. Слева пристроили небольшое помещение, отведённое под магазинчик с перегоревшей неоновой вывеской. Парковка оказалась пустая, лишь старый мопед одиноко скучал у выкрашенной в красный цвет телефонной будки. Высохшие цветы украшали две уродливые клумбы, сооружённые из старых перекрашенных покрышек, а из открытых дверей доносился божественный аромат жареного мяса, отчего в животе немедленно заурчало.

Деревянные буквы над входом гласили, что мы забрели в мотель «Ведьмин час». Не очень воодушевляющие название, но для этого места, оно подходило больше всего. Я выбралась из «Бронко» первой и, потянув затёкшие мышцы спины, накинула на плечи куртку. Пока Джек собирал свои пожитки, разбросанные по заднему сидению, удалось покурить в полном одиночестве, стоя под фонарным столбом с рассеянным жёлтым светом, и обдумать план завтрашних действий. Покоя не давала телефонная будка, которая, скорее всего, уже давно не работала. В голове то и дело всплывали обрывки чьих-то звонких голосов, детский смех и моё настоящее имя, произнесённое кем-то.

«Я спрячусь в будке, это будет моё тайное место…»

«Бека! Бека, ты где? Выходи, малявка…»

Кому принадлежали голоса, вспомнить не удавалось, окружающие меня люди в глазах казались тенями прошлого. Они появлялись в сознание всего на секунду и растворялись сигаретным дымом, словно танцующие в густом тумане приведения.

– Ты идёшь? Я уже хочу пожрать наконец, и лечь на кровать, надеюсь, клопов у них нет.

Джек направился к зданию, а я, в последний раз окинув взглядом чернеющие небо, последовала за ним.

Просторный холл мотеля украшали искусственные пальмы в кадках, за грубо сколоченной деревянной стойкой сидела женщина лет пятидесяти и что-то заполняла в тетради. Сморщенное лицо уставилось на нас с явным недовольством, но стоило Форбсу показать удостоверение, как уголки её тонких губ растянулись так сильно, что в полумраке коридора казались ужасными шрамами украшающими Джокера. Старуха сняла антикварные очки, оставив те болтаться на длинной цепочке, и раскрыла другую тетрадь.

– Номера 10 и 15, это на втором этаже. Постельное бельё уже там, а вот ужина нет, могу предложить вам парочку гамбургеров, но только за отдельную плату, разумеется.

– Подходит, – кивнула я, разглядывая её резкие черты лица без какого-либо стеснения.

– Тогда вот ваши ключи и роспись мне здесь накарябайте. Меня зовут Лидия, звоните по этому номеру, – она указала на бледную табличку. – Еду принесу минут через пятнадцать.

Я поставила автограф, сфотографировала номер телефона и уже двинулась по коридору, когда старуха увязалась следом.

– Вот здесь лестница, ваш номер будет прямо. Скажите, вы приехали из-за пропавших девчонок?

Я не стала отвечать, Форбс всё сделал за меня. От женщины сквозило мерзким, пренебрежительным характером, с которым сталкиваться не хотелось совсем. Но такие как она, всегда знают больше, чем того требует ситуация, поэтому вывести её на разговор будет просто необходимо.

Номер оказался терпимым, с простенькой кроватью и небольшим шкафом для одежды, в углу расположилось кресло-качалка, плетённое вручную, и старый торшер, покрытый пылью. На него я и бросила куртку, на ходу, стягивая дурацкие штаны. Двухстворчатое окно в разводах, выходило прямо на парковку и не имело даже жалкой шторочки, но и это не казалось проблемой. Жить было можно и это главное.