Как и полагается девушке, ослепленной призрачными чувствами, я была готова на все ради Прарда. Ждала с армии, не общаясь ни с кем, кроме подруги Мей, чтобы у него не было повода для ревности, ездила к нему через всю страну ради того, чтобы увидеть на полчаса, отправляла посылки, ущемляя себя во всем, а подарки дарила дороже, чем могла себе позволить. Мне ничего не было жалко для него. Даже себя. Я не могла даже представить, чтоб чьи-то чужие мужские руки могли бы ко мне прикасаться.

Шли годы после его возвращения. Когда у нас все было прекрасно, и я была уверена, что рано или поздно у нас состоится крепкая семья, Прард внезапно стал подолгу пропадать, игнорируя мои звонки. А на День влюбленных он объяснил это странное поведение – ему голос в голове сказал, что мне нельзя доверять, что я предам, и теперь будущего со мной он не видит, как впрочем, не хочет видеть и меня лично.

Два года после того я не специально не заводила отношений, по-прежнему было ужасно одиноко, просто мне никто не нравился. И вот Мей нашла кого-то, кто по ее мнению мог меня избавить от одиночества.

Арсон выглядел очень ухоженным, с мягкими ужимками чересчур как для парня, особенно по сравнению с мужественным Клойдзаром, образ которого внезапно всплыл в моей голове. Более того, Арсон при первой же возможности смотрел на себя везде, где мог словить отражение, приглаживал и без того прилизанные волосы назад, с прищуром оценивая свои выбритые виски в зеркалах. Меня все это сразу же стало раздражать. Арсон походил на самовлюбленного нарцисса.

– Я взяла с собой распечатанные фотокарточки для проекта, – сказала Мейвета, доставая из сумки мои снимки.

Другой бы человек сказал просто «фотки», но Мей так любила свое дело, считая это искусством, что у нее язык не поворачивался называть иначе, чем фотокарточки. И это, правда, добавляло какой-то вкусный оттенок ценности.

Я листала снимки без особого интереса, пока не появился дом из красного кирпича. Вот, я еще на парапете. Присмотревшись к окну, я чуть не ахнула – там действительно было запечатлено отражение блеклого юноши. Более того, от него исходило слабое свечение, особенно из-за головы. Похожий на нимб?

Далее Мей словила кадры, как из-за угла появляется мой спаситель. Я трепетно провела пальцем по его слегка размытому изображению, вспоминая мгновения рядом с Клойдзаром, то ощущение дикой природной силы, исходящей от его тела. Мое сердце странно и сбивчиво затрепетало, по телу вновь прошлись мурашки, и мне пришлось набрать побольше воздуха в легкие, но я опять вернулась к фото с призраком.

– Мей, ты видела это? – указала я пальцем на светлое пятно.

– Да, симпатичный блик получился, это не фотошоп. Наверное, отражение заходящего солнца.

Я снова уставилась на человеческие черты лица молодого юноши – выделенные скулы, узкие губы и нос, растрепанные волосы. Цвет глаз нельзя было определить – он весь был полупрозрачным, но одно было ясно – они были полны печали.

– Это же человек, – пролепетала неуверенно я, и Мей одарила меня взволнованным взглядом.

– Дорогая, тебе нужно меньше сидеть за книгами в своей библиотеке. Хорошо, что у тебя есть мы. Ну же, – скомандовала подруга, и все подняли бокалы. – За нас!

Я вздохнула и опрокинула очередной коктейль, обжигающий горло. Так, вечер переставал быть томным.

Из заведения мы вышли ночью. Центр города не спал, огни множеством лампочек играли всеми красками, отовсюду доносилась громкая музыка, привлекая отдыхающих. Арсон веселил меня своими шутками, которые, конечно, не были бы такими смешными, не выпив я коктейли. Мы шли вчетвером по центру среди ярких витрин, смеялись, когда я подняла глаза и внезапно столкнулась с серьезным взглядом Клойдзара.