– Петр Михайлович, – начинаю я, – А что, если разделить мобильный отряд и…

– Ира, – перебивает меня Сырецкий, – Какова численность мародеров?

– Меня атаковали человек сто – сто пятьдесят. Я вывела из строя как минимум пятнадцать, да еще и взрыв…. Они были в самом пекле, пусть и под защитой грузовиков. Я думаю, их не больше сотни. Опасность представляет, разве что, их командир – он стоит еще сотни людей.

– Ира, ты меня не поняла. – терпеливо, словно ребенку, объясняет он, – Ты знаешь, сколько ВООБЩЕ было мародеров?

Теперь я понимаю, о чем он.

– Не знаю. – признаю я. – Но вы правы, вряд ли он бросил на меня все свои силы. Тогда тем более нужно срочно выдвигаться к "восьмерке"!

– Нет. Нельзя! Что, если все это – лишь отвлекающий маневр? Чего он хочет?!

– Перетянуть на свою сторону несколько бегунов.

– Бери глобальнее, Ира! Чего он хочет?!

– Остановить войну. Уничтожить Америку. Стать новым повелителем мира!

– Браво! И что ему для этого нужно? Не бегуны, Ира, что еще?

– Ракеты. – убитым голосом шепчу я. – Термоядерные боеголовки, координаты целей, обслуживающий персонал… Завод…

Помоги нам, Господи! Ядерный потенциал завода в руках психа с непомерными амбициями. В руках ненормального бегуна!

Сырецкий поднимается из-за стола, и отходит в угол, прижав к уху телефонную трубку.

– Объявить всеобщую мобилизацию… Возможность нападения на завод… Возможность диверсионной операции… Подготовить мобильный отряд к выступлению, предупредить все внешние посты…

А что, если мародеры и в самом деле шли за мной по пятам? Если они уже здесь, готовятся штурмовать стены завода?

– Толя… – шепчу я ему на ухо, – Пойдем, поищем Сергея.

– Всеобщая мобилизация… – не то размышляет, не то отнекивается он. – Мы нужны здесь, на заводе. Но, с другой стороны…

– Если бы ты потерялся в Безмолвии, мы с Серегой плюнули бы и на завод, и на всех мародеров Безмолвия. Пошли.

Он кивает и поднимается из-за стола. Вслед за ним встает Марат.

– Я с вами.

Мы с Толей переглядываемся. Кажется, он разделяет мои опасения относительно него – кому еще оказаться информатором мародеров, как не бывшему преступнику?

– Нет. – веско говорит Толя. – Останешься здесь. На Катю надежды мало, а во время боя может потребоваться помощь бегуна.

Марат открывает рот, чтобы ответить, но не находит слов. Кивает, соглашаясь. Катя вообще молчит в сторонке, тихая, словно мышь. Напугана и растеряна – когда была захвачена "тройка", она так и не решилась примкнуть к мобильному отряду, выехавшему на помощь осажденному бункеру.

– Через тридцать минут у северных ворот. – бросает мне Толя, неуловимым движением исчезая в дверном проеме. Я хочу последовать за ним, но меня останавливает гневный окрик Сырецкого.

– Куда собрались?! – яростно кричит он, – В "пятерку"?

– Если потребуется. – спокойно отвечаю я. – Но мы надеемся, что связь прервалась по естественным причинам, напавший на меня отряд мародеров был малочислен, а Никитин лишь контужен взрывом и лежит сейчас где-то в Безмолвии, как когда-то лежала я.

– Я, кажется, вас не отпускал. – уже тише говорит он, но в его глазах я вижу понимание того, что мы с Толей правы.

– Так отпустите. – неожиданно встревает в нашу полусерьезную перебранку Катя. – Если Сергей жив, мы должны спасти его. Узнать, что случилось в бункере.

Сырецкий тяжело вздыхает. Так, словно не отпускает на задание бегуна, а отправляет на войну своего единственного сына.

– Хорошо… Ира, возьми с инструменты – по пути восстановите связь. Если есть с кем связываться, конечно.

Он не был с нами в "тройке", но видел фотографии побоища, устроенного там мародерами и кровавого пиршества собак. Он знает, с чем мы столкнулись в захваченном бункере, и прекрасно понимает, что подобная картина может ждать нас и в "пятерке".