Веселые песни проходили мимо, покуда неприятные взгляды ощущались как палкой по голове. Распутницы то и дело переговаривались, зло посматривая на Собакина. Неправильно вели себя, совсем не стесняясь. Ради чего все эти выступления? Как и выразилась Маша, если знала что ее указания выполнять не станет, то для чего такие «признания»? Неясно. В подавленном состоянии, никак не мог выбрать напиток, стараясь пропустить мимо ушей маловразумительные словечки девушек. Как бы не хотелось их закрыть, перестать слышать – приходилось, излишне громко ворчали, будто специально возбуждая интерес. Нужно держаться – не срываться. Кажется, его нервная система явно страдала, коли так сложно.

Чуть позднее, дамы вовсе голову потеряли – принялись вскрикивать абсолютно неприятные выражения. Как же это унизительно! Подлец и хам? Подумать только можно, за что взялся, некогда заякшавшись с ними. И сказать, главное, нечего. Не устраивать ж с ними разборки средь непричастных к сему людей? Они не виноваты в том, что происходит, и более того – их мало, вероятно, интересуют чужие интриги. Хотелось закрыть лицо руками, просто молчать, а лучше – наконец дождаться Шофранку и покинуть кабаре. По этой лишь причине Нил продолжал сидеть на месте и не рыпался. Все располагало к ссоре, имел возможность, как мы помним, их прогнать, да это слишком низко. Больно много почтения будет!

– Вот и вперед, в театр цыганской песни! – Маша совсем не подбирала выражения, решив побазланить. На самом деле, это сталось последней каплей для всех. Вывод один – Галя поведала ей о минувшем разговоре, и, видимо, не в лучшем ключе. Невероятно плохо рассказывать чужие секреты, но Нил тоже «молодец» – надо понимать с кем таковым делишься. Словно гордости решился. – Там глазки и стройте. Тут нечего голову порядочным, вроде меня, кружить, а потом поступать так грубо! Пусть все знают, что верить вам нельзя!

На лице его неслабо стал заметен желвак, на лбу появилась пара вздутых вен. Проще было самому уйти, но побраниться решил серьезно. Продолжал придерживаться мнения, что вмешивать сюда посторонних, в том числе Шофранку – не допустимый жест. Словно плюнули в лицо ей, а не ему в душу. Когда это закончится? Так и до ручки довести не тяжело. Чувствовал себя собакой, которую дразнят, но та перейти непосредственно к нападению не может – привязана. А воображаемая цепь, в свою очередь, натягивалась, да трещала. Наконец она разорвалась.

– Нишкни! – он, сам того не ожидая, приподнялся, встряхнув тем самым стол. Казалось, спор громче, чем исполнитель со сцены. Только теперь уж ни капли не стыдно. Впрочем, каждый расставил свои приоритеты. – Ввязывайте кого угодно в свою кашу – не меня! Сочините любому иному. Думаю, рано или поздно наткнетесь на искреннюю веру в ваши печальные истории. В дальнейшем, учитывая ваше поведение сегодня, это кабаре для вас закрыто.

– Делай чего хочешь, – процедила будущая мать (?). Уловить ее негодование было сложно, поскольку находилось место девушек поодаль. – Оставишь свою кровь – тебе только и вернется, – продолжала стоять на своем. – Одумайся!

Челюсть Нила задрожала от того, что слова пропали – сказать нечего, одно и тоже крутит. Без того искусанные, от постоянного принятия препаратов, щеки, невольно втянулись. Как еще объяснить человеку, который даже не пытается слушать? Действительно Маша – как попугай, в который раз убедился! Очевидно, до конца топить собирается. Утопично в сей ситуации сохранять спокойствие, как ни крути. Скорее б баталия закончилась!

Возвращаясь к прежнему занятию, почувствовал, как глаз дергается. Быть может, спокойнее будет прогнать уже сейчас? Тогда стоит укротить свою гордость, а сильно не хочется. Только мешают собраться с мыслями. Посетители, как бы им не хотелось отвлечься в столь романтической обстановке, слушали стычку. Ситуация безвыходная, и к тому же, позорная. Лицо побагровело, и исполнитель стал похож если не на рака, так на розовый персик точно. Беспорядки наводить пьяным просто, а трезвым – совестно! Находиться в своем заведении уж не хочется – полная катастрофа. Словно паук, запутавшийся в собственной паутине. Следовательно, его волновало, скорее, лишь собственное лицо в обществе, а не суть самой перепалки. Ранее тоже слышал подобные убеждения, только вот, разумеется, своих «детей» никогда не видел. Не кабаре, а сумасшедший дом какой-то!