«Мицубиси» летела сквозь пургу, но выстуженной, грязной, мрачной Москве, забросанной окурками и банками из-под пива. В вихрях бури кружились и мятые пачки «Данхилла», «Мальборо», «Кэмела» и прочего престижного курева. Около станций метро, не чувствуя, казалось, ни усталости, ни холода, стояли верзилы с картонными табличками на груди: «Куплю ваучер», «Куплю золото и серебро», «Куплю $ и DM», «Куплю микросхемы».

Некоторое время Салин молчал. Он вёл машину через Бакунинскую, потом проехали Садовое кольцо и оказались на Чернышевской. Оттуда до Кропоткинской было не так уж далеко. Шведов особенно не опечалился, так как ждал подобного поворота событий. Он сейчас размышлял, сколько лет он потеряет, пока дождётся времени, подходящего для опубликования собственных исследований по использованию социальной психологии в политической борьбе.

Вид нищих, валяющихся прямо на тротуарах бомжей, бесчисленных лоточников, уличных музыкантов, которые, посинев от холода, старательно души в трубы, уже не шокировал Шведова. И он думал о том, как приедет на Тихорецкий, в свою квартиру, которая уже восемь лет принадлежит только ему.

Пьяные компании и откровенный разврат надоели ещё в детстве. Тогда Галия Искендеровна Шведова, ничуть не стесняясь подрастающего сына, водила к себе любовников. Сначала всё это происходило на Лермонтовском проспекте, за занавеской. Потом, когда жили на правом берегу Невы, на углу Октябрьской набережной и проспекта Большевиков, в Вадима появилась своя комната.

Туда он и скрывался на время оргий, но всё же очень страдал от грохота, визга, громоподобной музыки и топота ног многочисленных собутыльников Галии. Вадим жалел, что мать, вытравливая его из чрева, повредила ему позвоночник, а не слуховые нервы; в том случае жить было бы много легче. Галия всегда называла себя «субботницей», охотно объясняя, что это такое.

– Сынок, бывают бабочки – крапивницы, капустницы… А я – субботница. По субботам, после трудовой недели, некоторым мужчинам нужно расслабиться. Отдохнуть – от начальства, от жён, от детей. И чтобы потом на алименты и на скандалы не нарываться. А я – вот она! Всегда под рукой, беру немного, а со мной весело. И тебе ведь гостинцы приносят. Правда, сынок? Иначе мы с тобой жить никак не можем. Неучёная я, понимаешь?

Тогда Вадик и поклялся непременно выучиться, чтобы вытащить мать из этого болота, и самому не увязнуть в нём. Уже потом, когда сын стал взрослым, Галия развила свою мысль дальше.

– «Субботница» – это среднее между проституткой и шлюхой. Проститутка без души работает, только за деньги. Шлюхи – сами озабоченные, распущенные, заразные. А я за собой слежу. Всё с шуточками-прибауточками. Весёлая, красивая! Сготовлю, постираю… А чего ещё мужикам надо?

Вадим, уходя в Университет, ответил матери с порога:

– Таким, как к тебе сюда шляются, действительно больше ничего не надо. Молодец, что помогаешь кобелям облегчиться, а то они на улице могут кого-нибудь изнасиловать. Ты, наверное, таким образом, уже многих спасла…

– Вадим Александрович, я вижу, вы всё больше печалитесь…

Салин включил автомагнитолу. Салон заполнила нежная мелодия с колокольным перезвоном.

– Ничего, не опоздаем. Вы подождёте в машине, я заберу бумажник – и назад. Обиделись на меня? Не надо. Я вам в отцы гожусь, и добра желаю. Если бы вы пока согласились «варить лапшу», то заработали бы куда больше. А там, глядишь, появится возможность протащить докторскую. Мне не столько уж много лет, но на моём веку много веяний поменялось, и ещё сменятся. Может быть, вы впоследствии на своей теории приобретёте мировое имя. А сейчас – уж простите…