– Увы, меня поймают! – кричал беглец. – Дик, добрый Дик, умоляю тебя, помоги мне!

– Ну, что такое с тобой? – сказал Дик. – Мне кажется, я помогаю тебе очень усердно. Но мне жаль такого трусливого малого! Ну, так слушай же, Джон Мэтчем, – если твое имя действительно Джон Мэтчем, – я, Ричард Шельтон, будь что будет, во что бы то ни стало доставлю тебя невредимым в Холивуд. Пусть святые накажут меня, если я покину тебя. Ну, ободрись-ка, бледнолицый сэр. Дорога здесь лучше; пришпорь лошадь. Быстрее! Быстрее! Не обращай внимания на меня; я могу бежать как олень.

Лошадь бежала крупной рысью; Дик легко поспевал за ней. Таким образом они проехали остальную часть болота и добрались до хижины перевозчика на берегу реки.

Широкая, медленно струившаяся река Тилль, с глинистым руслом, вытекала из болот и в этой части своего течения вилась среди двух десятков болотистых островков, поросших ивами.

Река была мутная, но в это светлое, чудное утро все казалось прекрасным. На поверхности ее виднелась сильная рябь, а небо отражалось улыбающимися, разорванными кусками голубого цвета.

У самой дорожки была маленькая бухта; хижина перевозчика приютилась под самым берегом. Она была построена из ветвей и глины; зеленая трава росла на крыше.

Дик подошел к двери и отпер ее. Внутри хижины на старом, рваном, коричневом плаще растянулся перевозчик, человек большого роста, но худой и изнуренный местной лихорадкой.

– Э, мастер Шельтон, – сказал он, – вы собираетесь переехать на ту сторону? Плохие времена, плохие времена! Берегитесь. Тут разгуливают молодцы из одной шайки. Поверните лучше пятки и попробуйте пробраться по мосту.

– Нет, в седле скорее, – ответил Дик. – Время не терпит, Гуг. Я очень тороплюсь.

– Своенравный малый! – сказал, вставая, перевозчик. – Счастливы вы, если вам удастся добраться до Моот-Хауса, больше я ничего не скажу. Кто это? – прибавил он, заметив Мэтчема, и прищурив глаза, остановился на пороге своей хижины.

– Это мой родственник, мастер Мэтчем, – ответил Дик.

– Здравствуй, добрейший перевозчик, – сказал Мэтчем, который сошел с лошади и подошел к разговаривавшим, ведя лошадь за повод, – пожалуйста, спусти лодку, мы очень торопимся.

Худой перевозчик продолжал пристально смотреть на него.

– Клянусь мессой! – наконец крикнул он и расхохотался во все горло.

Мэтчем вспыхнул до ушей и нахмурился. Дик с разгневанным лицом положил руку на шею невежи.

– Это что такое, грубиян! – крикнул он. – Займись своим делом и перестань насмехаться над людьми познатнее тебя!

Гуг ворча отвязал свою лодку и спустил ее в глубокую воду, недалеко от берега. Дик ввел лошадь в бухту, Мэтчем последовал за ним.

– Вы очень уж малы, мастер, – сказал Гуг, осклабив зубы, – вероятно, для вас была сделана отдельная мерка. Ну, мастер Шельтон, я готов, – прибавил он, берясь за весла. – И кошка может смотреть на короля. Я только мельком взглянул на мастера Мэтчема.

– Ни слова более, негодяй! – сказал Дик. – Принимайся за дело.

К этому времени они были у выхода из бухты, откуда открывался вид вверх и вниз по реке, на которой повсюду были разбросаны островки. Глинистые берега вдавались в реку; ивы кивали своими верхушками, тростник качался по ветру. На всем водном лабиринте не было видно признака присутствия человека.

– Мастер, – сказал Гуг, правя лодкой одним веслом. – Я сильно подозреваю, что на острове находится Джон-а-Фенн. Он питает злобу ко всем, кто имеет отношение к сэру Даниэлю. Что, если бы подняться по реке? Я высадил бы вас на расстоянии полета стрелы над дорожкой. Вам лучше не иметь дела с Джоном Фенном.