Черная медведица Нина Бьёрн


Знакомые руки тянулись к ней сквозь мглу. Они хватали за накидку, тянули за волосы, вязали ноги, затрудняя бег. Темнота казалась живой – она струилась и клубилась сгустками энергии, – черной, тягучей, плотной и невероятно цепкой. Она прилипала к коже, цеплялась невидимыми присосками, тянула страшные щупальца, превращающиеся в покрытые шрамами руки.

Найрани казалось, что она бежит очень медленно. Ноги налились чугунной тяжестью и еле двигались, словно увязшие в болоте. Каждый шаг давался с трудом. Горло словно парализовало.

Она пыталась звать на помощь, но с губ срывались только сдавленные хрипы. А щупальца-руки нагоняли, стремясь вырвать у нее из рук драгоценный сверток. Маленькая кудрявая каштановая головка прижималась к ее плечу. «Мама, мамочка!» – плотнее обвивали шею пухлые ручонки.

Найрани металась и изворачивалась, закрывая собой ребенка. Шупальца-руки ухватились за край покрывальца, обернутого вокруг маленького тельца. Ноша сразу стала в разы тяжелее. Почему не получается держать крепче? Крик ребенка резал тишину, резал темноту, резал сознание. Мгновение – и руки Найрани судорожно сомкнулись в пустоте.

− 

Он теперь мой!!! Он мой!!! – шипела тьма знакомым с отрочества голосом, поглощая детский крик.

Найрани вздрогнула и проснулась. Казалось, сердце колотилось где-то в горле. Судорожное дыхание смешивалось с всхлипами.

Она вскочила и подхватила с прикроватной тумбы догорающую свечу. В лучах еле забрезжившего рассвета темным силуэтом выделялась напротив беленой стены детская кроватка. Найрани склонилась над ней, рассматривая спящего сына. Маленький кулачок покоился на подушке под пухлой щечкой. Найрани погладила каштановую головку и поправила одеяльце.

Сердце все еще бешено стучало.

Снова этот сон. К чему он? Найрани узнала голос из сна. Но ведь его обладатель мертв уже больше трех лет. Нечего опасаться. Щит вокруг деревни усилен. Но почему тогда она по-прежнему не может спать спокойно? Чего боится? Или она настолько зациклена на прошлом, что не в состоянии радоваться настоящему?

Найрани вернулась в кровать. Спящий рядом муж тут же сквозь сон обхватил ее за талию и притянул к себе. Тяжесть теплой крупной руки успокаивала. Айгир что-то пробормотал в полудреме и зарылся носом в волосы жены. Ощущая позади себя мерное дыхание, Найрани чувствовала, как успокаивается пульс.

Тревога сидела где-то в глубине души, не давая расслабиться. Найрани медитировала, просила помощи у земли, но беспокойство словно сломанный задравшийся ноготь, торчало из глубины сознания, цепляясь за повседневные мысли и заботы.

Порой Найрани казалось, что она победила, и на несколько дней поганое чувство тревоги отступало. Найрани успокаивалась, пока очередной кошмар не стряхивал с ее души верхний наносной слой спокойствия и безмятежности.

Найрани не хотела беспокоить мужа. Ей было немного стыдно перед ним за свое настроение. Ну, в самом деле… Найрани отругала себя за мнительность. Утром она сходит к Уле и посоветуется.

При мысли о подруге потеплело на душе. Она первая приняла Найрани, когда та появилась в горной деревне напуганная и растерянная. Ула поддерживала и учила ее. Ула помогала ей в родах. А недавно Ула стала для Найрани еще и приемной матерью. И теперь уже Найрани в ответ помогала отцу и Уле устраивать семейное гнездышко. Ула очень добрая и мудрая. Она наверняка подскажет, что делать. Найрани задремала, успокоившись в объятиях мужа.


Тариэль налил в свой золоченый кубок вина. Посмаковав на языке ароматную бордовую жидкость, глотнул и наполнил второй кубок. Сегодня начался обратный отсчет до печального для Тариэля события. Пять боев, включая сегодняшний. Всего пять поединков и его лучший боец завершит свой контракт и получит свободу. А вместе с контрактом закончится и поток прибыли.

Тариэль встал, подхватил оба кубка в руки и вышел из кабинета. Дорогу до заветной комнаты он мог бы вспомнить и на ощупь в полной темноте. Третья дверь по коридору. Молчаливый слуга на страже у двери. Тариэль потихоньку приоткрыл смотровое окошко и заглянул в комнату.

Факелы на стенах освещали скудную обстановку. Узкая кровать возле дальней стены, шерстяное покрывало и подушка, ярко выделявшаяся белым квадратом на темно-сером покрывале. В центре комнаты стоял прямоугольный железный стол. Женщина стояла спиной к двери возле стола.

Тариэль любил смотреть, как она готовится к бою. Крепкие пальцы энергичными движениями намазывали маслом голые ноги.

Тариэль смотрел, как завороженный. Развитые икры и ягодицы, жилистые бедра, узкая талия, рельефные мышцы спины, коротко стриженый затылок. Крепкая ладная фигура. Много раз Тариэль представлял ее облокотившейся на этот стол, а себя – сжимающего руками упругий женский зад.

Он никогда не осмелился бы нагнуть ее к столу. Он понимал, что она не дастся просто так. Убивать, конечно, она не станет, ведь при гибели хозяина рабский ошейник убьет и ее. А она хочет жить. Она любить жизнь. А вот яйца оторвет запросто. И наказание ее не испугает. Ведь она прекрасно знает, что она нужна ему. И он знает, что она нужна ему. И что она растворится без следа, как только закончится ее последний бой.

Он не готов был отпустить ее.

– Я слышу, как ты дышишь, Тар, – она закрыла баночку с маслом и ополоснула руки в тазу.

– Привет, я принес тебе вина, – Тариэль вошел в дверь, открытую слугой.

– Перед боем не буду…

– Знаю, знаю… – Тариэль поставил кубок на стол и пригладил ладонью свои красиво зачесанные назад волнистые волосы. – Готова к бою? Сегодня против тебя будет тот громила из Карвика.

– Готова… – женщина скривилась. Нахмурились четко очерченные брови. – Опять человек? Хоть в последние-то бои мог бы найти мне равного противника? Вервольфа или, на крайний случай, великана.

– Дорогуша, у меня человеческие бои…

– Но я-то не человек.

– Брось, ты же здесь звезда! Ты лучшая!

– Я не лучшая. Я дерусь с теми, кто заведомо проиграет. Ты мошенник, а все мои победы не настоящие.

– А ты понимаешь, что против оборотня ты не выстоишь, если будешь принимать зелье? А без зелья все сразу поймут твою истинную природу.

– Значит, я сдохну в «Круге». Но хоть не буду чувствовать себя дерьмом, сражаясь с цыплятами.

– Ну, не горячись. Всего пять боев осталось. Кстати, у меня есть к тебе предложение, – Тариэль уселся на кровать и закинул ногу на ногу. Полы его халата распахнулись, открывая идеально-белые шелковые штаны.

Он пялился, ничуть не стесняясь. Бойцы выходили в «Круг» обнаженными. И мужчины, и женщины. Смазанная маслом кожа женщины отливала бронзой в свете факелов. Большинство мужчин-зрителей находило ее слишком жилистой для представительницы слабого пола. Ее тело было лишено той женской мягкости и округлости, которая была так притягательна для большинства. Но Тариэль заводился при виде абсолютно плоского живота с прорисованным рельефом мышц.

– Не хочешь остаться здесь после окончания твоего контракта? Будешь драться уже как вольная, а за каждый бой получать плату.

Женщина сверлила его взглядом.

– Опять откусывать головы твоим цыплятам?

– Мы найдем тебе кого-то посильнее.

– Сомневаюсь, что среди людей есть интересные противники. Хотя, я готова остаться, если стану совладелицей «Круга», – она ухмыльнулась и сцепила руки на голой груди.

Тариэль поперхнулся вином, откашлялся и удивленно посмотрел на женщину. Она ухмылялась. Знала, что он не согласится поделиться куском своего пирога с кем-либо и сказала просто, чтоб поддеть.

– Хотя, знаешь, если выставить тебя как человека против оборотня, мы заработаем очень много денег.

– Найди мне оборотня хотя бы на последний бой. Обещаю, я убью его раньше, чем он догадается, кто я.

– Я подумаю, дорогуша, – Тариэль встал. – Тебе пора в «Круг». И не забудь выпить зелье. Мы ведь не хотим, чтоб твоя медведица высунула свою клыкастую морду перед всеми зрителями.

Тариэль допил вино из второго кубка и вышел из комнаты.


Трибуны были заполнены до отказа. Так было всегда на ее боях. Тариэль развалился на алых подушках в центральной ложе. Он взял с серебряного подноса крупную виноградину и отправил себе в рот. С хозяйского места он замечательно видел все, что происходило в «Круге». По бокам от его ложи и в первых рядах находились места для элиты города. Дальше за ними располагались более простые граждане.

Входной билет в «Круг» был не дешевым. Здесь собирались самые зажиточные жители и гости города. Люди и не люди, спускавшие на тотализаторе немыслимые суммы денег. Круглая арена, поделенная на две половины – белую и черную, была отгорожена от зрителей внушительной куполообразной клеткой. Под самой ее вершиной были привязаны два флага: черный и белый. Еще одна решетка отделяла зону первого класса от остальных зрителей.

Тариэль окинул хозяйским взглядом пустую еще арену, рассевшихся на парчовых подушках зажиточных гостей, снующих между столиками полураздетых служанок, столик управляющего, принимающего все новые ставки.

Сначала на арену вышли менее известные бойцы. На них ставки гораздо более скромные. Четыре боя для разогрева публики уже прошли. Главный бой вечера будет завершать программу. Ставки разделились вполне ожидаемо. Примерно две трети посетителей поставили на свою любимицу. Остальные понадеялись на пришлого бойца из Карвика, которого привез давнишний знакомый Тариэля работорговец Лурис.